поздравление с тихвинской иконой божией матери в стихах
С праздником, дорогие читатели!
Событие явления иконы произошло в 1383 году, в княжение великого князя Димитрия Донского.
По преданию, образ этот написан при жизни Пречистой святым апостолом и евангелистом Лукой, передавшим его своему ученику Феофилу в град Антиохию. Затем икона пребывала в Иерусалиме, а в V веке была взята византийской императрицей Евдокией в Константинополь. В годы временного торжества иконоборческой ереси образ скрывали иноки из обители Пантократора, после чего он не один век оставался одной из главных святынь Царьграда, пока однажды чудесным образом не исчез из вмещавшего его храма, чтобы в 1383 году явиться на Руси, в новгородских пределах, возле города Тихвина.
Вскоре по явлении иконы в Тихвине некоторые новгородские купцы были в Царьграде и посетили патриарха. В беседе с ними патриарх спросил: «Нет ли в России слухов о чудотворной иконе Богоматери, которая пребывала в Царьграде и неизвестно куда скрылась?»
Тогда-то купцы и передали ему, как явилась в Тихвине икона. Патриарх из сопоставления времени, когда икона исчезла и явилась, пришел к заключению, что это Цареградская икона.
Патриарх рассказал при этом, что икона несколько раз скрывалась из Царьграда и являлась опять. «Ныне же за гордость нашу, неправды и братоненавидение она нас совсем оставила», — заключил патриарх свой рассказ.
Было это ровно за полвека до взятия Константинополя турками (в 1453 году) и окончательного падения Византийской империи. Чудесное перемещение чудотворной из Второго Рима в Третий знаменовало собою и скорый переход центра христианской власти из Царьграда в Москву.
Как-то на Ладожском озере рыбаки закидывали сети. Вдруг заблистал перед ними необыкновенный свет, и когда они посмотрели вверх, то увидели, что в воздухе над водой движется икона Богоматери с Предвечным Младенцем на Ее левой руке. Бросив сети, они с трепетом следили, пока икона не скрылась от их взора.
Рыбаки не видели, куда прошла икона. Она явилась в 30-ти верстах от озера. Там поставили для нее часовню, и было много исцелений. Вскоре икона невидимо отошла из этого места. Ее видели в двух местах стоявшей среди блистающих лучей в воздухе.
Жители той местности собрались к иконе и, пораженные чудом, всем сердцем молились Царице Небесной. Тогда икона спустилась на землю, и много больных получили от нее исцеление. Для иконы устроили часовню, а потом и храм, но она и здесь пробыла недолго, явилась она в 19 верстах от того места и остановилась в 20 верстах от Тихвина. Построили и там часовню и затем храм. Но и оттуда икона вскоре перенеслась на гору близ Тихвина, идя в воздухе, как легкое облако.
К месту нового явления ее собрались толпы народа; из соседних сел пришли священники со крестами, и все взывали к Богородице.
Во время общей молитвы икона сошла на руки молящихся, изливая чудеса. Тогда же и немедля приступили к устройству на этой лесистой местности храма.
Срубили леса и в тот же еще день сделали уже три венца. На ночь к этому месту приставили стражу, а народ разошелся по своим дворам. Стража крепилась всю ночь и не засыпала, но к утру забылась. Когда же она пришла в себя, то ни иконы, ни начатого с тремя венцами сруба не оказалось.
Когда народ собрался, он в глубокой горести стал оплакивать потерю святыни и затем, разойдясь в разные стороны, стал искать повсюду икону. Во время этих поисков икона была найдена к востоку, за рекой Тихвинкой, за две версты от той горы, где явилась икона, — в болотистом месте. Когда туда пришли, то увидели, что все это место сияет светом, и стоит там икона, а около начатый сруб, деревья, приготовленные для постройки — все в таком порядке, точно кто передвинул сюда с горы целую площадку. Икона стояла на восточной стене сруба, никем не поддерживаемая, сияя светом. В радости народ окружил чудную святыню.
На этом месте, окончательно избранном Пресвятой Богородицей для пребывания Ее иконы, был поставлен деревянный храм, сгоравший три раза, причем икона оставалась невредимой.
Затем по повелению великого князя Василия Иоанновича (1505—1533 гг.) приступили к построению каменной церкви. В ней, когда она была почти совсем готова, обрушились своды, завалив 20 рабочих. Все были уверены в их гибели, но через три дня, когда упавшие камни были разобраны, среди обломков все двадцать человек оказались живыми.
По указу и на средства великого князя Василия Иоанновича, специально для поклонения иконе, был построен каменный Успенский собор, ставший своеобразным реликварием для образа, покровительствовавшему Московскому великокняжескому дому, что и предопределило столь пристальное его внимание к далекому новгородскому посаду на протяжении всей его истории.
В 1547 году накануне Казанского похода, и всего за несколько дней до венчания на царство великий князь Иоанн IV Грозный, посетил храм в Тихвине для поклонения иконе, и основывает здесь в 1560 году Богородицкий мужской монастырь.
Икона прославлена была великими чудесами — прозрением слепых, исцелением бесноватых. Чудеса, проявлявшиеся над людьми, получившими от нее помощь вдали, не приходя к ней, широко прославили ее по православной Руси.
К памятным знамениям от этой иконы относится оборона Тихвинской обители от шведов.
Это случилось в трудное время великой по всей Руси смуты — в 1613 г.
В 1613-1614 годах шведские войска, захватив Новгород, не раз пытались уничтожить монастырь, но заступлением Божией Матери обитель была спасена.
В ярости на то, что монастырь одолел постоянное, обученное войско, шведский генерал, главнокомандующий Делагарди, решив жестоко отомстить, привел к Тихвину свои полки и приказал сравнять обитель с землей. Окрестные жители, возложив единственную надежду на заступничество Богоматери, сбежались в монастырь и заперлись там с монахами и ратниками.
Когда войска шведские окружили обитель, монахи с ратниками бились на стенах, а старые иноки молились с народом в храме перед чудотворной иконой. В это время одной благочестивой женщине, именем Марии, получившей за два года до того прозрение от иконы, явилась Владычица со словами: «Объяви всем находящимся в обители, чтоб взяли Мою икону и обошли по стенам вокруг, и узрят милость Божию».
Когда распространилась весть об этом явлении, бодрость сошла на защитников обители. Икону с пением молебна обнесли по стенам.
Внезапно на шведов напал страх, и они бежали от обители.
Этот позор привел их в еще большее раздражение. Еще большую силу привели они под монастырь.
А в обители одна была помощь, одна надежда — Владычица. И какие горячие молитвы неслись к Ней!
Богоматерь с преподобными Варлаамом Хутынским и Зосимой Соловецким явилась в ночном видении находившемуся в то время в Тихвине послушнику Соловецкого монастыря Мартиниану и сказала: «Близ погибели есть место сие многих ради нечистот греховных, ныне же осквернися святое сие Мое место». Мартиниан рассказал о бывшем ему явлении, и немедленно были устранены удалением дурных женщин те грехи, которые оскорбляли Богоматерь.
В это время шведы готовили туры и вели тайный подкоп под святые ворота. Из монастыря сделали вылазку и от захваченных пленных узнали о подкопе. Новый приступ неприятеля был отбит.
Вскоре Мартиниану снова явилась Богоматерь с теми же двумя святыми и еще Николаем Чудотворцем. Святитель Николай сказал: «Скажи воеводам и всем людям: Пречистая Богоматерь, общая Молебница о роде христианском, умолила Сына Своего, Христа Бога нашего, избавить вас от врагов, и вы узрите милость Божию и победу».
Два дня подряд из монастыря были сделаны очень удачные вылазки. Взятые в плен шведы рассказывали, что они видели, как в обитель вошло множество нового войска, и это смутило осаждающих. Шведы с позором ушли.
Через год был прислан к Тихвину новый шведский отряд. Ему было приказано разорить обитель, раскидать по камню храм Богоматери и рассечь икону.
В монастыре узнали об этом перед самым приходом неприятеля. Маловерные забыли, что Делагарди не мог иметь успеха уже потому, что как бы вызывал на бой силу Самой Царицы Небесной, и на Ее храме и священном лике думал торжествовать свою безумную месть.
Иноки решили взять чудотворную икону и бежать с ней в Москву, где все было спокойно и царствовал Михаил Феодорович, но икону не могли сдвинуть с места. Это чудо остановило малодушных, и они остались в монастыре, уповая на защиту Божией Матери. Стали ждать неприятеля.
Высланные лазутчики увидали многочисленное шведское воинство за двадцать верст от стен и в страхе вернулись. Малая горсть защитников, в молитве черпая силу духа, решилась умереть на стенах, но не допустить до храма Богоматери ни одного врага иначе, как через трупы всех до последнего.
Но не жертвы ждала Пречистая, а веры и надежды на Нее. Она и не допустила врага до Своей обители. В расстоянии полдня ходьбы от обители, за рекой Сясью, шведы были поражены новым чудом: им показалось, что многочисленное, сильно вооруженное войско со всех сторон спешило окружить их. Видя, что они не могут бороться с этой наступавшей на них силой, шведы бросились бежать, давя друг друга. В монастыре тщетно ожидали врага.
Через год после чудесной победы над шведами в Тихвин прибыли из Москвы царские послы для переговоров со шведами о мире. Они взяли с собой из Тихвина список с чудотворной иконы Богоматери и отправились с ней в деревню Столбово, расположенную в 50 верстах от Тихвина. Сюда приехали и шведские уполномоченные. 10 февраля 1617 г. в Столбове был заключен мир России и Швеции. Со стороны русских главной порукой мира был принесенный ими из Тихвина список с чудотворной иконы. Впоследствии он был перенесен в Москву, в Успенский собор.
Новгородцы, участвовавшие в борьбе со шведами, выпросили его себе, и икона отправлена в Новгород, где доселе пребывает в Софийском соборе.
Вот славная, но не единственная в русской истории эпопея защиты Богоматерью Своей обители от врагов. Какие чувства наводит память об этом событии! Здесь воочию то, во что мы верим, не видев: здесь как бы нисходит на землю Пречистая, выражая Свое присутствие еще сильнее, чем видимым образом, — полными силы делами.
В самом же Тихвинском монастыре по двадцать четыре раза в год совершались крестные ходы с чудотворной иконою, украшала ее драгоценная риза, висела перед ней золотая лампада. Богат и славен был монастырь, пока не настало новое и, казалось всем, необратимое его разорение.
В 1920-х годах после закрытия Успенского мужского монастыря, икона была экспонатом местного краеведческого музея.
До 1941 года икона находилась в Тихвинском музее. Во время оккупации Тихвина в ноябре 1941 года икона была вынесена немцами из собора и отправлена во Псков и передана Псковской духовной миссии. Там она находилась более двух лет, где её, как важнейшую ценность, еженедельно по воскресеньям выдавали в Троицкий кафедральный собор для богослужений.
Весной 1944 года, через Лиепая, Гданьск, Кобленц и Прагу, через лагеря беженцев и тяготы изгнанничества, с риском для своей жизни и сохранности святыни, икону сохранил и вывез в США через американскую оккупационную зону в Германии тогдашний Архиепископ Рижский и будущий Архиепископ Чикагский и Миннеаполисский Иоанн (Гарклавс) († 1982).
В результате долгих странствий в 1950 году чудотворный образ был перевезен в Свято-Троицкий собор в Чикаго, где настоятелем и хранителем иконы сначала был сначала сам Архиепископ Рижский Иоанн (Гарклавс), а затем его приемный сын протоиерей Сергий (Гарклавс), всю свою жизнь посвятившие сохранению иконы. Согласно завещанию Архиепископа Иоанна, возвращение иконы в Россию должно было состояться лишь тогда, когда Тихвинская обитель возродится.
В 1995 году монастырь был передан Церкви, Успенский собор восстановлен и освящён.
В 2004 году икона была торжественно возвращена на её историческое место — в Тихвинский Богородичный Успенский мужской монастырь.
Всероссийское празднование Тихвинской иконе Божией Матери, прославленной неисчислимыми чудотворениями, установлено Церковью в память ее чудесного явления и одоления врагов предстательством Пресвятой Богородицы.
По России распространено большое количество списков с Тихвинского первообраза, и многие из этих списков прославлены чудесами.
«РАДУЙСЯ, ВЛАДЫЧИЦЕ, МИЛОСТИВАЯ О НАС ПРЕД БОГОМ ЗАСТУПНИЦЕ».
Тропарь Божией Матери пред иконой Ее Тихвинской, глас 4.
Днесь, яко солнце пресветлое, возсия нам на воздусе всечестная икона Твоя, Владычице,/ лучами милости мир просвещающи, юже великая Россия, яко некий дар Божественный свыше благоговейне восприемши, прославляет Тя, Богомати, всех Владычицу, и от Тебе рождшагося Христа Бога нашего величает радостно. Емуже молися, о Госпоже Царице Богородице, да сохранит вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих и спасет верою покланяющихся Его Божественном и Твоему пречистому образу, Дево Неискусобрачная.
Кондак Божией Матери пред иконой Ее Тихвинской, глас 8.
Притецем, людие, к Девей Богородице Царице, благодаряще Христа Бога, и, к Тоя чудотворней иконе, умильно взирающи, припадем и возопием Ей: о Владычице Марие, присетивше страну сию Твоего честнаго образа явлением чудесно, спасай в мире и благовременстве отечество наше и вся христианы, наследники показующи Небесныя жизни, Тебе бо верно зовем: радуйся, Дево, мира спасение.
Величание
Величаем Тя, Пресвятая Дево, Богоизбранная Отроковице, и чтим образ Твой святый, имже точиши исцеления всем с верою притекающим.
МОЛИТВА пред иконой Божией Матери «ТИХВИНСКАЯ»
Благодарим Тя, о Преблагая и Пречистая, Преблагословенная Дево, Владычице, Мати Христа Бога нашего, о всех благодеяниих Твоих, яже показала еси роду человеческому, наипаче же нам, христоименитым людем российским, о нихже ниже самый ангельский язык к похвалению доволен будет.
Благодарим Тя, якоже и ныне удивила еси неизреченную Твою милость на нас, недостойных рабех Твоих, преестественным самопришествием Пречистыя Твоея иконы, ею же всю просветила еси Российскую страну.
Темже и мы, грешнии, со страхом и радостию покланяющеся, вопием Ти: о Пресвятая Дево, Царице и Богородице, спаси и помилуй люди Твоя,
и подаждь им победы на вся враги их, и сохрани царствующия грады, и вся грады и страны христианския, и сей святый храм от всякаго навета вражия избави, и всем вся на пользу даруй, ныне пришедшим с верою и молящимся рабом Твоим, и поклоняющимся Пресвятому образу Твоему, яко благословенна еси с рождшимся от Тебе Сыном и Богом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Поздравление с тихвинской иконой божией матери в стихах
Тихвинской иконе Божьей Матери
Серебряная риза, тонкий лик,
Во взоре светлом кротость и смиренье.
К Тебе обращены слова молитв
И грешных душ простые откровенья.
Пришедший из глубин былых веков,
Пречистый образ Непорочной Девы.
Ты даришь милосердье и любовь,
Во славу нашей православной веры.
Тебе молились в старину цари.
Просили помощи простолюдины.
Защитницей моей родной земли
Слыла в лихую прежнюю годину.
Опорой для всех страждущих людей,
Прощеньем становилась, утешеньем.
Спасала от безудержных страстей
И посылала в сердце примиренье.
Зажженая свеча в моей руке.
Сегодня я прошу Тебя, Царица!
Не оставляй любимого в тоске!
Пошли ему надежду исцелиться!
Помолись о деточках, о друзьях своих.
Без шипов стань веточкой для близких и родных.
Будь поближе к Господу как-нибудь.
Придорожным камушком, облегчая путь.
Вот и все терпение. Сколько я могу –
С величальным пением я за Ним иду.
Тихвинская икона Божьей матери
Покрывалом укроешь своим
Нас и город от бед сохраняя,
И в молитвах силы придашь,
Богородица наша Святая!
Когда просыпается в сердце моем.
Когда просыпается в сердце моем
Вновь червь маловерья –
Унынье крадется, как тать, ко мне в дом,
Рождает сомненье.
В смятении бьется и плачет душа,
Сжимаясь от страха,
Сгораю и таю я словно свеча,
Окутана мраком.
О, как призываю Тебя в этот час,
Как множу молитвы!
Услышь и спаси, не отринь меня, Спас,
Дай силы для битвы.
Дай зреть мне личины коварных врагов,
Влекущих в погибель.
Страстей и пороков, волнующих кровь,
Избави, Спаситель.
Дай веру такую, чтоб видеть всегда
Во всем Твою волю.
Не гнуться, когда настигает беда,
И валит с ног горе.
Хочу научиться Тебе доверять
Без тени сомненья
И в вере спокойно и твердо стоять
И чаять спасенья.
О, Господи, руку Свою протяни
И дай опереться,
И светом Отцовской любви озари
Мне душу и сердце.
Пусть в мире надежного нет ничего –
Все шатко и зыбко,
Но блудного сына всегда Своего
Ты примешь с улыбкой.
Объятья раскроешь и встретишь тепло
Заблудшее чадо.
И будет прощенье Твое для него
Венцом и наградой
Иеромонах РОМАН (Матюшин), 28 марта 1991 г., Печоры
Есть ангелы у каждого из нас,
Они незримо следуют за нами,
Они нас не покинут в трудный час,
И не обидят грубыми словами.
Они не дарят нам подарки и цветы,
Зато дают возможность стать мудрее,
Подняться вверх над миром суеты,
Добро творить, своих сил не жалея.
Они нас остановят на краю,
И не дадут нам в пропасть оступиться.
Хотя они не скажут нам «люблю»,
Но будут день и ночь за нас молиться.
Они нам часто знаки подают,
Когда хотят помочь принять решенье,
Они в нас верят, нас вперед ведут
Сквозь все безумства, заблужденья и сомненья.
Так пусть тебя твой ангел сохранит
От злых наветов, лживых обещаний,
От мелочных друзей, пустых обид,
Ненужных встреч и горьких расставаний!
Пусть ангел твой хранит тебя всегда
Всем грозам вопреки и всем ненастьям,
Пусть перст его, как яркая звезда,
Тебе укажет путь к любви и счастью!
Казанская Дуниловская Икона Богородицы
Дни празднования: 29 июня (ст.ст.)/12 июля (н.ст.)
Положительных сведений о времени явления,
Чудотворной иконы сей, не имеем мы,
Из немногих сохранившихся сведений,
Последовало в XVII веке ее появление.
Икона явилась в слободке Никольской крестьянину Диомиду,
В Вологодской губернии на реке Юге он ловил рыбу,
Недалеко в речку река Дуниловка впадала,
Вдруг он увидел на сучьях икону, которая сама по себе стояла!
Крестьянин усердно помолился, пораженный изображением,
А затем поставил икону в вырубленное в древе углубление,
Он рассказал односельчанам о чудесном иконы явлении,
С глубокой верой поспешили крестьяне к ней на поклонение.
Молились перед новоявленной иконой крестьяне,
И получили неисчислимые благодеяния,
Вскоре на месте явления иконы,
Была выстроена Диомидом Крохалевским часовня.
Через несколько лет выстроить храм приняли решение,
Но на месте явления был риск наводнения,
Тогда пустили вверх стрелу, которая упала на другом берегу.
Здесь был выстроен и освящен храм в 1712 году,
В 1857 году в Дуниловке каменный храм был сооружен,
А образ сам в Сретенском соборе Никольска был размещен,
29 июня святыне переносится в Дунилово ежегодно,
А 20 июля возвращается обратно с крестным ходом.
В крестных ходах участвует много богомольцев,
На это время список с иконы в Сретенский собор приносится,
Со времени Дуниловской иконы явления,
Не перестают совершаться чудесные исцеления.
Предание о Тихвинской иконе Божией Матери
ПРЕДАНИЕ
О ТИХВИНСКОЙ ИКОНЕ
БОЖИЕЙ МАТЕРИ
Объяви всем находящимся
в обители, да возьмут икону Мою
и обойдут по стенам вокруг,
и узрят милость Божию.
«Жития Святых»
Святой Лука,
евангелист,
Идей Христовых проповедник,
Седобород, высок, плечист,
Старался развязать передник,
Но непослушная тесьма
В немыслимый стянулась узел;
И он, измученный весьма,
Сел на скамью,
сутул и грузен,
И на треножник кинул взгляд,
Где Божьей Матери икона
Уже немало дней подряд
Стояла так незавершённо.
Всё небывалым мастерством
В ней и светилось и дышало –
Задумчивых бровей излом,
Живые складки покрывала,
Соединённые круги
Над Ней и Сыном, знак союза,
И чуть приподнятой руки
Благословенье Иисуса.
Но тайно чувствовал Лука –
Пока трудов не довершали
Какие-то два-три мазка,
Какие-то две-три детали.
И он, передника не сняв
(Тесёмка там спаялась, мнится),
Спешит под сень церковных глав
На день грядущий помолиться.
У золотого алтаря
Он ночь в молениях проводит,
И вот уж ясная заря
Над вечным городом восходит.
Горят узоры царских врат
В своём небесном изобилье,
И чистым золотом горят
Резные ангельские крылья.
– О, Матерь Божья!
Будь щедра,
Всё встало без твоей заботы,
Дай силы свежей мне с утра
Для завершения работы.
Удачи дай наверняка
Не имя мне свое прославить,
А грешным людям на века
Твой образ праведный оставить.
Догадкой мудрой осени,
Чтоб тайна цвета мне открылась,
Чтоб все оставшиеся дни
Твоя мне вспоминалась милость. –
И только с просьбою такой
Он к Ней вознёсся благодарно,
Как свет заметил голубой
На чистом золоте алтарном.
И выше он поднял глаза,
И там узоры изменились –
В них отразились небеса,
Бессмертья краски отразились.
И он – к треножнику,
и нет –
Сомнения,
и устремлённо –
Он голубой наводит свет
На золотой узор иконы.
Там блик голубизны в глазах,
Там синий уголок подклада,
А там, погуще, синь в тенях,
И всё, как в жизни, всё, как надо! –
И на колени он упал,
Заплакал вдруг и засмеялся,
И узелок послушным стал,
Легко и просто развязался.
В те годы мудрый Теофил
Страной антиохийской правил,
Средь христиан он первым был,
Кто с Сыном Божью Матерь славил.
И чтобы в вере не остыть
И дух старанием утроить,
Решил он подвиг совершить –
В стране безбожной храм построить.
И потому Лука спешил
Посланье написать собрату:
«Достопочтенный Феофил!
Вчерашнюю восславим дату.
Я высшей волей написал
Икону Матери Господней.
И с радостью до солнца встал,
И у иконы день сегодня
Провёл.
Ах, Боже, свет какой!
Какие благостные лики!
Но слышу голос над собой:
– Забудь успех, творец великий.
Тому, кто первым из царей
Воспринял таинство крещенья
И душу, и мечты согрей
Сердечным жаром подношенья.
Пускай икона будет в нём,
Писание, Деяний свиток.
В стремлении царя большом
Всё это будет не избыток.
Основой храма станут пусть
Твои дары. Мир Божий тесен.
И Я начну в том храме путь,
И, право, будет он чудесен. –
И вот, о, славный Феофил!
Я шлю труды евангелиста
И веры свет,
что легче крыл
Возносит в праведный и чистый
Небесный храм. »
И жизнь прошла
Раба Господня Феофила.
И вправду словно два крыла
Икона наша возрастила.
С антиохийских берегов
В святыню Иерусалима
Она перенеслась –
таков
Ей выпал путь неизъяснимо.
И самарянин, и еврей,
И странник из персидской дали
Молились жарко перед ней
И исцеленье получали.
Но вновь сменились времена,
И вновь у ней пути крутые.
В Константинополе она,
В столице древней Византии.
И для неё особый храм
Владыка выстроил – Влахернский,
И пять веков икона там,
И оборвался путь вселенский.
Но нет, но нет! –
Её покой
Лишь на короткий миг приснился.
Идут язычники толпой,
Зоритель храмов объявился.
Святые ценности –
в костёр:
Иконы, утварь и одежды.
Какой в Империи разор!
И на спасенье нет надежды!
И падает за храмом храм,
И вот уж очередь
Влахерны.
Но нет иконы главной там! –
И в страшном ужасе неверный.
А Божья Матерь, между тем,
С притихшим на руках Младенцем –
В келейном тайнике меж стен,
Обёрнутая полотенцем.
А за столом –
старик седой
Читает; тихо голос льётся.
К обители пустынной той
Враг и за жизнь не доберётся.
Когда иконоборцев прах
Один лишь в памяти остался,
Раз византийский патриарх
С купцами русскими встречался.
– Скажите, молодцы!
У вас
Не объявлялась ли икона?
Там Богородица и Спас
Небесно-золотого тона.
Её в лихие времена
Мы непредвиденно теряли,
Но объявлялась вновь она,
Полна смиренья и печали.
И снова во Влахерне нет
Любимицы.
Уж не у вас ли
Царицы объявился след? –
Купцы, смутясь, лицом погасли:
– Прости, владыка!
Не видать
И не слыхать про эти были.
Хотя всё может быть, как знать,
Ведь мы когда в Руси-то были. –
И патриарх поник:
– О, да.
Вот так всегда перед бедою. –
Он оказался прав тогда.
Царьград разрушен был волною
Неисчислимых янычар.
И чувствовал владыка это.
– Не избежать нам Божьих кар,
Сживут, сживут грехи со света.
А в это время на Руси
Теплынь июльская стояла,
Над Ладогой утрами синь
В рассветном золоте сияла.
И чуть береговой туман
По тёплым заводям клубился,
Как будто бы огромный жбан
Парного молока разлился.
И вдруг над лоном чистых вод
Приметил местный люд сиянье,
Как будто золотистый плот
В неспешном двигался качанье.
Вплотную к мысу подплывал,
И пела тишина стозвонно,
И сельский плотник увидал,
Что нет,
не плот там,
а икона.
На ней сияли Божья Мать
И на руках Её – Младенец.
Сквозь свет непросто увидать,
Но видел это поселенец.
Потом икона отплыла
Опять к мыску, сближая дали.
Напротив, где она была,
Там через годы церкви встали.
А возле Тихвина,
где штиль
И где совсем остановилась,
Там вскоре вырос монастырь,
И чудный храм Успенья вырос.
И занесли икону в храм,
На лучшем укрепили месте,
И с этих пор икона там,
И только об иконе вести
Летят по всем людским местам,
Как с Иорадана голубица,
И говорят,
что Грозный сам
Пред нею приезжал молиться.
Но жизнь и в северной стране,
Святым Владимиром крещённой, –
На недовольствах, на огне
И на людской слезе солёной.
Лишь поокреп маленько храм
И всё пошло, как подобало,
Как это недругам-врагам
Не по нутру ужасно стало.
Давай священника чернить,
Что он к деньгам и зелью жадный,
Не рвёт, мол, с ветхой жизнью нить,
Во всех делах зело нескладный.
И уж заметили не раз,
Как кто-то чёрный к церкви крался
С горящей паклей в поздний час,
Да упасли –
храм цел остался.
Но как-то (кто подумать мог!),
В ночь мглы кромешной и ненастья,
Тот чёрный всё же храм поджёг,
И к тихвинцам пришло несчастье.
К утру сгорело всё до тла.
Чернели угли отрешённо,
И лишь нетронутой была
Среди пожарища –
икона.
Огонь был яростен и жгуч,
Но даже краска не отстала, –
И только брызнул солнца луч,
Она, как прежде, засияла.
И тихвинский кузнец Пахом
Так горе выразил словами:
– Тебе мы новый срубим дом,
Лишь только будь,
Царица,
с нами.
Пять раз сгорал в том месте храм,
Пять раз Христа помочь просили,
И снова главы к небесам
Кресты святые возносили.
Всем миром расчищали гарь,
Всем миром лес в бору валили,
И миром всем, как было встарь,
Сруб, помолившись, возводили.
Когда ж в последний раз забрал
Господь святыню в назиданье,
Построить князь Василий дал
Из камня церковь указанье.
И монастырь его отец
Стеною мощною обстроил,
Чтоб наконец-то жизнь чернец
Себе спокойную устроил.
И вот, когда как крепость стал
Сей монастырь,
тогда-то, мнится,
Великий царь и приезжал
Иконе знатной помолиться.
За то,
чтоб не терзала грусть,
Чтоб хворь проклятая отстала,
За то,
чтобы Святая Русь
Твердыней неприступной стала.
И пролетела жизнь его.
Приспело время Михаила.
Но только жаль,
и у него
Врагов ничуть не меньше было.
На север вторгся по весне
Воитель шведский
Делагарди,
На белом ехал он коне
Несметных полчищ в авангарде.
– Здесь, – говорил, – в монастыре
Есть чудотворная икона,
И захотелось, братья, мне
Отвесить чудной три поклона.
Один – чтоб в битвах счастлив был,
Другой – чтоб бился не впустую,
А третий – чтобы покорил,
Как пол-Европы,
Русь Святую. –
Вот монастырь.
И он в него,
Коня оставив, мирно входит,
Молиться хочет,
и его
К иконе в Божий храм проводят.
Он молится.
Но во дворе
Смеётся с другом: – Э, пустое! –
И конники по той поре
Встают в обители постоем.
Воитель оставляет их,
А сам на Новгород с войсками
Спешит в порядках боевых
И топчет свежий луг конями.
В те дни жила в монастыре
Благочестивая Мария.
Прозрели в прошлом январе
Глаза её, как тьма, слепые.
Когда уже совсем невмочь
От постояльцев новых стало,
Мария после службы в ночь
Вдруг Пресвятую увидала.
Навстречу к ней Она идёт,
И голос дивный раздаётся:
– Буди монашеский народ,
Пусть тут же за мечи берётся,
Гостей незваных гонит вон.
Царь Михаил вчера разбил их,
Они бегут, неся урон,
И вы гоните их, постылых! –
Мария будит чернецов,
И те, оружье взяв в подвалах,
Теснят врагов со всех концов,
Безвольных, сонных и усталых.
Забыв добычу и коней
И от ударов пряча лица,
Они торопятся скорей
От чёрных демонов укрыться.
И то-то гневом воспалён
Воитель шведский Делагарди,
Когда в бессилье видит он
Побег своих хвалёных гвардий.
И неизвестно почему
Средь этой скачки обозлённой
Вдруг вспоминается ему
Осмеянная им икона.
Но вскоре удалось собрать
Ему гораздо больше войска.
Он Русь спешит завоевать,
И нет и тени беспокойства,
Что в пепле храмов и божниц
Меч русский варвар не уронит
И перед ним не рухнет ниц,
И навсегда главы не склонит.
И нынче битву он начнёт
С того, что гордую святыню
Возьмёт, разрушит и сожжёт,
И превратит её в пустыню.
И темень войска своего
Он шлёт на гордую обитель.
Не видно свету самого,
И молит Бога местный житель:
– Такого вражьего числа
Русь от рожденья не знавала!
О, если б эта жуть прошла,
Как наваждение, пропала.
О, как бы мы перед Тобой,
Всё в мире позабыв, молились
И дерзкою своей душой
С какой бы радостью смирились.
Но чужеземные войска
У стен ряды свои сгущают.
Гарцует конница, легка,
Стрелки пищалями стращают.
И полк подходит за полком
В пыли по самую макушку,
И на холме
перед леском
Уж бомбардиры ставят пушку.
На белом щегольском коне
Сам Делагарди выезжает,
Сияет солнце на броне,
Он гневно руку поднимает,
Штурмующих на приступ шлёт,
И с лесом лестниц,
со щитами
Волна людей о стены бьёт,
И медленно чужое знамя
Всё выше,
выше
от земли
К седым зубцам стены стремится,
И стрелы тучами легли,
И стая пуль смертельных мчится.
Вот-вот и встанет на стене
Смельчак со знаменем заморским. –
Как супротивиться волне
Лихих вояк – монахов горстке?!
Но дивный инок, сняв шелом,
К зубчатой нише подступает.
Он, словно пёрышком, бревном,
Смеясь в лицо врагам, играет.
Бьёт в лестницу одним концом,
Та рушится,
и, жертва мести,
Несётся вниз
кричащий ком
Со знаменем военным вместе.
И участь лестниц решена,
Атака первая отбита.
Смеётся инок:
– Вся спина,
Как будто киселём облита. –
Сдирает смоль сосны с лица,
Весёлый, сильный, ясноглазый,
И шлёт какого-то мальца
За новой иноческой рясой.
Но о беде бойцов Христа,
О том, несчастия какие,
Какие боль и маета, –
Об этом знала лишь Мария.
В подвале трапезном она
Всех пострадальцев разместила
И йода, марли, полотна
Достала, воду вскипятила.
И получился лазарет,
Забот такое же беремя;
Помощников вот только нет.
Да где же взять в такое время!
Послушник, правда, был, – юнец,
Но здесь остался бы едва ли,
Всё убегал
и, как боец,
Стрелял в бойнице из пищали.
Какой был у мальчонки глаз!
Какая в юном духе сила!
В могиле братской спит сейчас,
Стрела послушника пронзила.
И вот одна она, хоть плачь,
На части рвись –
всё будет мало.
И милосердная, и врач,
И, Бог помог, хирургом стала.
На сердце холод ледяной,
А это только то и значит,
Что будь убитым брат родной,
Она не всхлипнет, не заплачет.
И сердце сжалось только раз,
Темно, безжизненно и душно,
Когда от раны между глаз
В подвале умирал послушник.
Он вдруг заплакал так легко,
Так безутешно, как ребёнок,
И слёзы потекли рекой,
И плач был, словно нитка, тонок.
Она притронулась к рукам,
Сказала:
– Смерти не бывает.
Не плачь. Ты скоро будешь там,
Где Божья Матерь нас встречает.
Она приветит. Ты герой.
С тобою враг шутил не шибко. –
И под мальчишеской слезой
Скользнула ясная улыбка.
А Делагарди
бунтовал.
Людей своих, как зёрна мельник,
Он злобно в порошок стирал:
– Ну, что? Опять не взял, бездельник?!
Ведь там не крепость, а редут,
Какой же, право, ты воитель?
Пусть был бы Новгород,
а тут
Всего какая-то обитель! –
И генералы сгоряча
(Что делать – сами уж не знали),
Всё – от пращи и до меча –
На штурм избитых стен бросали.
И вновь безумный бой гремел,
И стрелы тучей нависали.
Бойцы – да где же он, предел,
И сколько дней прошло – не знали.
Но вот и ночь.
В подвале свет.
В душе Мария Бога славит.
То успокоит чей-то бред,
То простынь спавшую поправит.
Как все в обительском дворе,
Минуты отдыха не знает,
И только утром, на заре,
Глаза усталые смыкает.
И сон несёт её,
несёт
В какой-то светлый сад зелёный.
Вдруг видит –
Божья Мать идёт,
Спустившись с Тихвинской иконы.
Лик вправо наклонён слегка,
На капюшоне складок свитки,
И так же правая рука
Отодвигает край накидки.
– Проснись, Мария!
Объяви
Всем, кто теперь в тисках осады,
Чтоб с изъявлением любви
Ко Господу –
стеной ограды
С Моей иконой обошли
Вокруг,
забыв тоску острожью,
И так – познают мир земли,
И так – да узрят милость Божью!
И вот по крепостной стене,
Чудесным светом озарённой,
Уже привыкшие к войне,
Идут за мирною иконой
Монахи тесною толпой
И громкою священной песней
Ночь оглашают пред собой
И задремавший мир окрестный.
И шведы, сонные глаза
С испугом смертным протирая,
Вдруг видят – движется гроза,
Кипящей яростью сверкая.
И тучами войска идут,
И огненно блестят доспехи,
И дружно ангелы поют,
Суля им скорые успехи.
И от московских дальних мест
Они шагают и шагают,
И затопили всё окрест,
И бедных шведов окружают.
И, бросив копья и мечи
И шлемы, чтобы не мешали,
Безумные враги в ночи
В жестокой панике бежали.
Бежали, падали врастяг,
И кони падавших топтали,
И под кустом валялся стяг,
Который (будет помнить враг!)
Так над стеной и не подняли.
В лесах окрестных, говорят,
Нашли испуганного шведа,
Он сам был русским сдаться рад,
И всё шептал: – Какой победа.
Позднее через толмачей
Монахи всё узнать пытались,
Как нехристи не от мечей,
А от иконы разбежались.
Мудрили с бедным, как могли,
Но пленный улыбался кисло,
И всё никак дела не шли
По части проясненья смысла.
Рвалась его цепочка слов:
– О, боги. я не понимаю.
Такого полчища бойцов
Никто не видел в нашем крае.
И сразу вдруг, со всех сторон,
Они бросались так ужасно. –
И страхом вновь терзался он:
– Откуда. ничего не ясно.
Сказал игумен: – Всё понять –
Тут надо дюже постараться.
Зато уж точно будешь знать,
Как с Божьей Матерью сражаться.