потомки князя пожарского до наших дней

25.06.202301.07.2023 admin 0 Comments

Загадка князей Пожарских

Принято считать, что род князей Пожарских, знаменитых в истории России, пресекся по мужской линии в 1685 году. Именно тогда умер стольник царского двора бездетный князь Юрий Иванович Пожарский — последний из внуков спасителя Отечества в годы Великой Смуты начала XVII столетия Дмитрия Михайловича Пожарского.
Генеалогия князей Пожарских в девяти поколениях ведет отсчет со второй половины XIV до третьей четверти XVII века. Последняя представительница знаменитого рода, сестра князя Юрия — Евдокия Ивановна Пожарская, по мужу Боборыкина, умерла 5 декабря 1738 года. С той поры, казалось бы, не осталось никого, кто мог бы претендовать на титул князей Пожарских.
Но вот тут-то и возникает неточность. Еще с начала 1800-х годов бытует версия, по которой род Пожарских отнюдь не прекратился. Об этом говорится в ряде серьезных исторических трудов и мемуарах конца XVIII — начала XIX столетий.
Суть этой версии такова: у последнего в роду князя Юрия Пожарского законных сыновей действительно не было, однако от дворовой девицы у него родился внебрачный сын Федот, который из-за своего происхождения права на княжеский титул, разумеется, не имел, но фамилию носил отцовскую.
Сын Федота Пожарского Евдоким получил место священника в селе Тума Суздальского уезда (это село ныне входит в Юрьев-Польской район). Если полагать, что скромный иерей Евдоким Пожарский ничего общего со знаменитыми князьями не имел, то последующие события выглядят совершенно необъяснимыми.
Сын сельского батюшки Филипп Пожарский избрал светскую карьеру и поступил на военную службу. В то время (время царствования племянницы Петра I императрицы Анны Иоанновны) сословная пропасть между провинциальным священником и благородным дворянином была огромна. Помещики обращались со священниками немногим лучше, чем со своими крепостными, не гнушаясь наказывать их телесно или жалуя деньгами, словно своих лакеев. Тем не менее, сын сельского священника Филипп Пожарский был не просто принят на военную службу, но получил офицерский чин, и не где-нибудь, а в лейб-гвардии Преображенском полку — одной из самых элитных воинских частей!
Если он был внуком последнего князя Пожарского, состоя, пусть и в неофициальном родстве с князьями Черкасскими, Долгорукими, Куракиными (представители этих громких фамилий в XVII веке были женаты на княжнах Пожарских), то его удивительная карьера вполне понятна. Если же считать Филиппа Пожарского лишь безродным однофамильцем угасшей княжеской династии, то его биография представляется совершенно фантастической.
При дочери Петра Великого императрице Елизавете Петровне Филипп Евдокимович дослужился до майора. При этом надо учитывать, что полковником Преображенского полка считалась сама государыня, а майорский чин в гвардии тогда был равен званию армейского генерала. Скорее всего, таким высоким чином императрица Елизавета наградила Пожарского за участие в дворцовом перевороте, который сверг немецкую партию при дворе и сделал царицей дочь Петра I. Получается, что если князь Дмитрий Пожарский завоевал трон для первого монарха из дома Романовых, то его возможный трижды правнук вернул престол правнучке царя Михаила Федоровича!
Выйдя в отставку в 1760-х годах, Филипп Пожарский проживал в своих имениях Суздальского и Шуйского уездов (откуда взялись имения у сына сельского священника?), а в 1784 году, вскоре после учреждения Владимирской губернии, даже был избран шуйским уездным предводителем дворянства. Скончался он в 1786 или в 1787 году.
Сын и наследник Филиппа Александр Пожарский поступил офицером в Кавалергардский полк — самый аристократический во всей русской армии. Дослужившись до экзотического чина генерала-провиантмейстера-лейтенанта, он скончался в 1802 году в возрасте пятидесяти лет от водянки. Его супруга, Аграфена Алексеевна, урожденная Безобразова (дочь одного из первых владимирских уездных предводителей), после смерти мужа (она была моложе его на 14 лет) вторично вышла замуж. Избранником вдовы Пожарской в 1807 году оказался владимирский губернатор князь Иван Михайлович Долгоруков, который фактически стал приемным отцом и опекуном ее детей от первого брака — Филиппа и Алексея Пожарских.
Безобразовы принадлежали к одной из наиболее древних и состоятельных фамилий Владимирской губернии, а о происхождении и знатности князя Долгорукова и вовсе говорить не приходится. Опять получается, что внук и правнуки сельского священника запросто роднятся с аристократами? Или Безобразовы и Долгоруков воспринимали Пожарских практически как князей, лишь по историческому недоразумению утративших свой сиятельный титул?
А дальше произошло событие и вовсе символическое. Накануне открытия памятника Минину и Пожарскому в Москве в 1818 году Долгоруковы и Мальцовы (те самые, которым принадлежали заводы Гусь-Хрустального), а также их родные и друзья хлопотали перед императором Алексан- дром I, чтобы тот вернул княжеский титул сыновьям Александра Пожарского или хотя бы наградил их как носящих ту же фамилию, что и один из «виновников торжества»! Царь, правда, облагодетельствовать Пожарских тогда не соизволил. Но сама постановка вопроса примечательна.
Хотя князьями потомки Евдокима Пожарского так и не стали, их дворянское достоинство признавалось всеми, включая государя, безоговорочно. Род Пожарских был внесен в дворянскую родословную книгу Владимирской губернии, которая и сейчас хранится в фондах Государственного архива Владимирской области.
В последующие десятилетия потомки Евдокима Пожарского служили по военной и по гражданской части, хотя ничего особенно примечательного не совершили. Подпоручик Алексей Александрович Пожарский (пасынок князя Долгорукова) в 1812 году участвовал в Бородинском сражении. Филипп Пожарский-младший в 1830-е годы дослужился до чина полковника артиллерии, но рано умер от холеры. Пожарские породнились со многими родами владимирского дворянства, в том числе и с родственниками композитора Танеева. Всего потомки Федота Пожарского прослеживаются на протяжении семи поколений почти до 1917 года. Дальнейшая их судьба до конца не изучена. Сегодня немало лиц пытаются доказать свое родство уже не с непосредственно князьями Пожарскими, а хотя бы с их весьма вероятными внебрачными потомками.
Ныне одним из признанных авторитетов в изучении родословия Пожарских считается митрофорный протоиерей Сретенской церкви города Балахна Нижегородской области Александр Соколов, который посвятил этой теме две обстоятельные книги. Автору этих строк доводилось общаться с почтенным батюшкой (о.Александру уже за восемьдесят). Но даже исследования А.Соколова окончательную точку в истории родословной Пожарских не ставят. Справедливости ради нельзя не отметить, что сам историк-протоиерей — ярый сторонник княжеского происхождения «наших» Пожарских.
Возможно, где-то в архивах еще хранятся старинные документы, которые смогут пролить свет на тайну князей Пожарских и помогут разобраться с их запутанной родословной. Во всяком случае, исключать того, что среди нас живут потомки знаменитого воеводы Дмитрия Пожарского, нельзя.

Источник

Пожарские
Федор Данилович Пожарский и Федор Федорович Пожарский
Кровные родственники Александра Григорьевича Собакина

Федор Федорович Пожарский

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Крест над могилами князей Пожарских в Спасо-Евфимиевом монастыре (Суздаль)

Пожа;рские — ветвь князей Стародубских, угасшая по мужской линии в 1685 году.

1 Происхождение и история рода
2 Персоналии
3 Литература
4 Ссылки

Происхождение и история рода

Родоначальником стародубских князей был Иван Всеволодович, младший сын великого князя владимирского Всеволода Большое Гнездо.

Один из его потомков, князь Василий Андреевич (живший во второй половине XIV века) стал первым удельным князем Пожарским. Согласно распространённой легенде, центр его небольших владений — село Радогость — было опустошено пожаром, и после восстановления стало прозываться Погаром, откуда и произошло название удела. С точки зрения ономастики предпочтительна версия, по которой вотчиной Пожарских была Жарская волость и фамилия образована от названия этой вотчины.

Внук первого князя Пожарского по имени Федор Данилович был последним удельным князем этого рода. После его смерти удел вошел в состав Московского княжества, а князья Пожарские перешли на службу в Москву, где, впрочем, до Смутного времени оставались малозаметными. В 1612 году свой род прославил воевода и политический деятель Дмитрий Михайлович Пожарский.
Персоналии

Пожарский, Дмитрий Михайлович (1577—1642) — глава Второго ополчения и национальный герой России, военный и государственный деятель.
Пожарский, Дмитрий Петрович Лопата (ум. 1641) — русский военный и государственный деятель.
Пожарский, Роман Петрович (ум. 1637) — русский государственный и военный деятель.
Пожарский, Семён Романович (ок. 1618 — 1659) — русский государственный и военный деятель.

Барашев М.А. Сельские усадьбы князя Д.М. Пожарского во Владимирском крае // Рождественский сборник. — Ковров: Маштекс, 2008. — Вып. XV.

Пожарские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
История родов русского дворянства: В 2 кн. / авт.-сост. П. Н. Петров. — М.: Современник; Лексика, 1991. — Т. 1. — С. 38-40. — 50 000 экз. — ISBN 5-270-01513-7. [1]
Родословная роспись Пожарских (по «Русской родословной книге», часть 2, стр. 106—110)

Источник

Из Нижнего с гордостью: Потомок князя Пожарского рассказал о предке

Возникнув внезапно, ветвистое родословное древо принесло в его дом нежданную славу. Евгений Пожарский поначалу даже прятался от зачастивших гостей, но потом привык.

Когда зимой 1612-го в нижегородском кремле собирали народное ополчение, это была уже вторая попытка освободить страну от интервентов. Первая за несколько месяцев до того провалилась. Претендентов на власть тогда было много. В Москве заседало переходное правительство Семибоярщина. Бояре и призвали на царство польского королевича Владислава IV. Некоторые города контролировал самозванец Лжедмитрий II. Словом, была настоящая смута.

От многовластия и разгула бандитизма особенно страдали богатые города Верхнего и Среднего Поволжья. Так что призыв земского старосты Кузьмы Минина бороться за порядок и веру оказался как нельзя кстати.

Портрет Минина на знаменитой картине лишь отражает фантазию художника Маковского. Достоверных изображений руководителей ополчения не сохранилось. Известно, что Князь Пожарский, которого Минин уговорил возглавить поход на Москву, был младше его лет на 10-15. В ополчение вообще стремились люди молодые.

Основной лагерь Пожарского располагался на месте нынешней площади Арбатские ворота. Битва шла три дня с переменным успехом. Точно известно, что войско Ходкевича было вооружено гораздо лучше. Однако сражаться не слишком хотело.

Был, впрочем, момент, когда ополчение обратилось в бегство, но Минину и Пожарскому удалось вытеснить основные силы интервентов из Москвы, а оставшихся окончательно запереть в Кремле.

Осада Московского кремля продолжалась больше двух месяцев. В конце концов, интервенты, уже сильно ослабленные голодом, были вынуждены покинуть Москву. Поздней осенью 1612 года они вышли через Кутафью башню. Народное ополчение победило, и это было одной из важнейших предпосылок к завершению в России смутного времени.

До воцарения Михаила Федоровича, первого русского правителя династии Романовых, оставалось четыре месяца.

Источник

Род «спасителя отечества». Князья Пожарские

Имя князя Дмитрия Михайловича Пожарского навечно вписано в славные страницы российской истории. Своей деятельностью по освобождению Москвы от польских интервентов и восстановлению государственного порядка он справедливо заслужил имя «спасителя Отечества», данное ему историками XIX в. Княжеское происхождение играло важнейшую роль в формировании мировоззрения князя, что, в свою очередь, отразилось и на его служении России. Вот как об этом пишет известный русский историк С. Ф. Платонов: «С высоким понятием о своей родовой чести и с консервативным настроением Пожарский, разумеется, не мог ни служить самозванщине, ни прислуживаться Сигизмунду. Он и в Тушине не бывал, и королю ни о чем не бил челом; напротив, крепко бился с тушинцами и первый пришел под Москву биться с поляками и изменниками… Все это, вместе взятое, создало Пожарскому определенную репутацию и остановило на нем выбор нижегородцев».

Сын князя Федора Ивановича – князь Михаил Федорович Глухой – не сделал никакой карьеры, ему даже не удалось дослужиться до чина головы. Он упоминается в 1571 г., когда купил у своего родственника, князя П. Т. Пожарского, деревню Три Дворища в Стародубе Ряполовском за 15 рублей и шубу беличью «хребтовую». В 1573 г. князь Михаил вместе с отцом дал в Троице-Сергиев монастырь на поминание предков и своей души сельцо Калман Юрьевского уезда. За ним были вотчины и поместье за пределами Суздальской земли. Он был женат на представительнице старомосковского боярского рода Евфросинье (Марии) Федоровне Беклемишевой, от которой имел двух сыновей: Дмитрия (род. 1578) и Василия (род. 1583, умер до 1611, в монашестве – Вассиан), и дочь Дарью. Скончался князь Михаил Федорович в 1587 г., и с этого времени его старший сын Дмитрий упоминается в источниках.

Сохранился подлинник грамоты князя Д. М. Пожарского, в которой он дает суздальскому Спасо-Евфимьеву монастырю деревню Три Дворища, пожалованную им «по приказу отца» в 1586–1587 гг. Возможно, что отец князя Дмитрия в это время был еще жив, но из-за болезни не мог сам оформить акт дарения и поручил это сыну. На это указывает то, что грамота содержит требование поминать «родители» вкладчика без упоминания имен. Если бы грамота была написана вскоре после смерти князя М. Ф. Пожарского, скорее всего, князь Дмитрий Михайлович особо выделил бы имя отца. Несмотря на то что в 1586–1587 гг. князю Д. М. Пожарскому было не более девяти лет, грамота не только составлена от его имени, но и подписана им собственноручно.

В 1588 г. за князем Дмитрием и его братом Василием были закреплены поместья отца в Мещевском и Серпейском уездах 405 четвертей (четверть – мера площади, равная 0,5 десятины, т. е. немногим более 0,5 гектара). Царская грамота указывала молодым князьям начать службу с отцовского поместья с наступлением совершеннолетия, т. е. в 15 лет. Братья должны были также обеспечивать свою мать, вплоть до ее смерти, и сестру, княжну Дарью, – до ее замужества.

Князь Дмитрий начал службу при дворе с чина стряпчего. В 1598 г. он подписал грамоту об избрании на царство Бориса Годунова. Однако вскоре после воцарения Годунова, князь Дмитрий Михайлович неизвестно по какой причине попал в опалу, в которой находился до 1602 г. После того как для Пожарского, по его собственному выражению, «милость царская возсияла», он получил чин стольника, а его мать заняла видное положение боярыни царевны Ксении Борисовны. Однако князя Дмитрия это не устраивало, и он начал местнический спор с князем Борисом Михайловичем Лыковым (из черниговских Рюриковичей, впоследствии видный деятель Смутного времени), мать которого была назначена верховой боярыней царицы Марии Григорьевны. Этот спор так и не был решен, но впоследствии повторился еще раз. Не имея возможности опираться на заслуги своих прямых предков, служебное продвижение которых затормозила опала, князь Дмитрий Михайлович приводил «случаи» служб своих родичей – князей Ромодановских, Татевых и Хилковых.

При первых известиях о появлении самозванца князь Дмитрий Михайлович был призван в полк и получил годовое жалованье – 20 рублей. Из этих денег князь приобрел боевого коня. В составе московского войска князя Ф. И. Мстиславского Пожарский совершил поход на «украйну» и участвовал в битве при Добрыничах и других военных столкновениях.

Из других источников известно, что царь Борис Годунов благоволил к князю Дмитрию Пожарскому. Однако и вступление на престол Лжедмитрия I способствовало дальнейшему продвижению Пожарского. Пожарский дважды упоминается в церемонии царских пиров, в том числе на злосчастной царской свадьбе 8 мая 1606 г., за которой последовало низвержение и убийство самозванца.

Падение Лжедмитрия I не принесло перемен в служебную карьеру Пожарского. Он продолжал оставаться в чине стольника. Только осенью 1608 г. он получил первое самостоятельное поручение – был отправлен к Коломне на выручку воеводе И. М. Пушкину, которого теснили тушинские отряды. Из-под Коломны князь Дмитрий выступил против тушинцев и «литовских людей», стоявших в селе Высоцком в 30 верстах от города. Воевода напал на врагов на утренней заре, «и их побил наголову, и языков многих захватил, и многую у них казну и запасы отнял».

Осенью 1609 г. оказалась под угрозой Владимирская дорога. На ней обосновался «хатунский мужик» Салков с отрядом разбойников. Салкову удалось разбить в нескольких сражениях царских воевод, и он беспрепятственно грабил на дороге. Москва была в осаде от тушинцев, и освобождение подъездных дорог было важнейшей задачей. Царь отправил на Салкова нескольких воевод, и только князь Дмитрий Пожарский сошелся с «воровским» атаманом на речке Пехорке. В долгом бою Пожарский разбил отряд Салкова. Предводитель разбойников с оставшимися людьми бежал, но затем явился с повинной к царю в Москву.

За военные подвиги и участие в московской осаде князь Дмитрий был пожалован вотчиной в Суздальском уезде – он получил село Нижний Ландех с двадцатью деревнями и семью «починками» (сельскими поселениями), располагавшееся неподалеку от Мугреева. Жалованная грамота отмечала, что князь Дмитрий Михайлович «против врагов стоял крепко и мужественно», царю Василию и Московскому государству «многую службу и дородство (воинскую силу и храбрость) показал», «на воровскую прелесть и смуту… не покусился, стоял в твердости разума своего крепко и непоколебимо».

Всего же при Василии Шуйском за князем Дмитрием Пожарским были поместья и вотчины, общая площадь которых составляла более 3700 четвертей, что представляется весьма значительным владением. Согласно «Уложению о службе» 1555–1556 гг., он был обязан выставить со своих владений 36 человек боевых холопов на конях и с вооружением. Естественно, в годы Смуты это было невозможно. Земли Пожарского, как и владения тысяч других вотчинников и помещиков, были разорены поляками, казаками и русскими разбойниками. Добившись определенного продвижения по службе, упрочив свое имущественное положение по сравнению с положением отца и деда, князь Дмитрий Михайлович, конечно, горевал о том, как гибнут результаты его трудов и приобретений. К тревоге за державу у Пожарского прибавлялась и боль за судьбу своих владений. Иначе быть не могло, ведь князь был человеком своего времени, убежденным в том, что долг дворянина – с саблей в руке служить царю и Отечеству, долг крестьянина – кормить и обеспечивать дворянина, долг купца – торговать, священника и монаха – молиться о христианах, а царя – справедливо управлять государством.

Весной 1610 г. князь Д. М. Пожарский был послан на воеводство в Зарайск, на рязанской окраине государства. Пожарский прибыл на воеводство в нелегкое время. Рязанская земля была охвачена волнением. Местный дворянин Прокопий Ляпунов возглавил движение, оппозиционное царю Василию Шуйскому. Он вступил в переговоры с Лжедмитрием II и воеводами в соседних городах, призывая подниматься против царя Василия Шуйского. К Пожарскому Ляпунов отправил своего племянника Федора. Дмитрий Михайлович отверг предложение Ляпунова, послал его грамоту в Москву и запросил у царя помощи. Вскоре к нему прибыло подкрепление – воевода Семен Глебов и стрелецкий голова Михаил Рчинов. Узнав об усилении зарайского гарнизона, Ляпунов прекратил свою переписку с Лжедмитрием II и, видимо, оставил свои планы переворота.

Вскоре опасность нависла над Зарайском с другой стороны. Лжедмитрий II из Калуги начал поход на Москву. Сторону самозванца приняли Коломна и Кашира. Посланцы с «воровскими грамотами» прибыли и в Зарайск. Посадские люди восстали и пришли «всем городом» на князя Дмитрия Михайловича. Воевода заперся с небольшим отрядом в Кремле и объявил о своей твердой поддержке царя. Видя, что взять крепость штурмом им не удастся, «мужики» вступили в переговоры. Обе стороны сошлись на том, что будут держать сторону того царя, который «будет на Московском государстве» – «будет на Московском государстве по-старому царь Василий, ему и служить; а будет кто иной, и тому так же служить». Это решение было скреплено крестным целованием, и мир в городе восстановился.

Справившись со смутой в Зарайске, князь Дмитрий Михайлович организовал походы против сторонников самозванца и восстановил власть царя Василия Шуйского в Коломне. В зарайских событиях проявилась твердая воля и решимость князя Пожарского. Он предстает человеком цельным и верным своей присяге, что в годы «шатанья» было большой редкостью среди его «братии» – дворян. Как бы ни относился князь Дмитрий Михайлович к царю Василию, тот был единственным законным правителем, служба истинному государю была равнозначна службе Отечеству.

С началом Первого ополчения князь Дмитрий Михайлович принял активное участие в его организации. Поляки отправили против Прокопия Ляпунова, ставшего вождем ополчения, отряд запорожских казаков (черкесов) и русских изменников во главе с воеводой Исаком Сумбуловым. Ляпунов был осажден в Пронске, и положение его было крайне тяжелым. Пожарский поспешил на выручку Ляпунову. Собрав коломенские и рязанские отряды, он пошел на Пронск и снял осаду с города. Из Пронска князь поспешил вернуться в Зарайск – и вовремя. Сумбулов приступил к городу и сумел взять острог. Пожарский совершил вылазку из крепости и нанес противнику поражение – черкесы вернулись на Украину, а Сумбулов «побежал» к Москве. Попытка остановить земское движение провалилась.

В Москве люди, подобные Пожарскому, считались изменниками и врагами государства. В 1611 г. дворянин Григорий Орлов бил челом Сигизмунду III и Владиславу с просьбой пожаловать его «изменничьим княж Дмитреевым поместьицем Пожарского» (т. е. поместьем изменника Пожарского. – С. Ш.) – селом Нижний Ландех. На обороте этого прошения польский наместник Москвы А. Гонсевский написал, обращаясь к дьяку И. Т. Грамотину: «Милостивый пане Иван Тарасьевич. Пригоже… дать грамоту государскую жалованную». Правда, это и многие подобные решения Гонсевского оставались лишь на бумаге – ни у наместника Сигизмунда III, ни у его сторонников не было возможности проводить их в жизнь.

После отражения нападения Сумбулова на Зарайск имя Пожарского исчезает из источников вплоть до марта 1611 г. Историки предполагают, что он мог тайно приехать в Москву для подготовки восстания против интервентов. В любом случае, во время московского восстания 19 марта 1611 г. Пожарский был в числе немногих воевод Первого ополчения, оказавшихся в столице и вступивших в бой с поляками. Основные силы ополчения во главе с Ляпуновым, Трубецким и Заруцким были еще на подступах к столице.

Восстание возникло стихийно и, вероятно, застало князя в его доме на Сретенке, неподалеку от Лубянки. Князь Дмитрий Михайлович успел только собрать пушкарей с соседнего Пушечного двора и стрельцов из ближайшей слободы. Были у воеводы и пушки с того же Пушечного двора, и пушкари расстреливали с близкого расстояния поляков и немецкую пехоту. Воины Пожарского не только отбили врагов, но и заставили их отступить под стены Китай-города, а сами поставили на скорую руку острожек у церкви Введения на Лубянке – приходской церкви Пожарского.

Понимая, что им не справиться с вооруженным восстанием, поляки по совету бояр-изменников подожгли город. Солдаты зажгли стены Земляного города, и огонь расчистил путь полякам. Введенский острожек Пожарского оставался одним из последних центров сопротивления. К вечеру 20 марта полякам и немцам удалось прорвать оборону. Большинство защитников острожка пало в бою, а воевода получил тяжелое ранение в голову. Его едва смогли вынести с поля битвы, укрыли в возке и привезли в Троице-Сергиев монастырь.

Такова была деятельность Пожарского до принятия им предложения возглавить нижегородское ополчение. Уже тогда он снискал себе широкую известность как патриот и твердый сторонник законной власти, храбрый воевода и талантливый организатор. Рана Пожарского надолго вывела его из строя. Он лечился в Мугрееве и там получил первые известия о начале освободительного движения в Нижнем Новгороде. Пожарский далеко не сразу согласился стать во главе ополчения. Нижегородцы ездили к нему в Мугреево несколько раз. Был у Пожарского и Минин. Очевидно, тогда и сложился между ними дружеский союз единомышленников, во многом обеспечивший успехи Второго ополчения. С этого времени начинается новый этап в деятельности князя Дмитрия Пожарского, составившей ему бессмертную славу спасителя Отечества.

Позволим себе опустить описание роли Пожарского в освобождении Москвы – она хорошо известна. Следует только сказать, что во главе Второго ополчения князь Дмитрий Михайлович проявил себя не только выдающимся военачальником и военным организатором, но также дипломатом и администратором.

Царь Михаил Федорович в полной мере оценил заслуги Пожарского в восстановлении государства. Во время царского венчания Пожарский принял из рук молодого царя один из государственных символов – державу. Скипетр и царский венец держали в руках соответственно князь Д. Т. Трубецкой (видный деятель Смутного времени и один из руководителей Первого ополчения) и И. Н. Романов (дядя царя). Это было новшеством в обряде венчания на царство. Юный государь стремился показать, что в своем правлении будет опираться на ближайшее окружение из верных и опытных советников. На следующий день после церемонии князь Пожарский был возведен в сан боярина, а его соратник Кузьма Минин пожалован чином думного дворянина.

Советские историки писали, что ни Пожарский, ни Минин не получили достойного вознаграждения за свою службу. Наравне с ними, а порою и более щедро были награждены бояре, входившие в Семибоярщину и проявившие себя как сторонники польской оккупации. Однако не стоит забывать, что, согласно представлениям той эпохи, не отличавшийся особой знатностью князь Дмитрий Пожарский, ни тем более худородный Минин не могли быть пожалованы более, чем представители знатнейших родов. Кроме того, герои освободительного движения на самом деле были награждены достаточно щедро: Пожарский получил чин боярина, минуя предыдущий чин окольничего. Помимо этого за князем Дмитрием Михайловичем было закреплено село Ландех, а в придачу он получил богатое село Холуй, знаменитое своими соляными промыслами и мастерством иконописцев, и другие земли в Суздальском уезде (всего вотчины и поместья – 2500 четвертей; в 1613 г. владения князя насчитывали 4350 четвертей).

Первые годы правления Михаила Федоровича посвящены борьбе против польско-литовских отрядов, казачьих и разбойничьих шаек, грабивших мирное население в разных концах государства.

В 1615 г. на западные уезды напал отряд полковника Лисовского. Против него был послан князь Д. М. Пожарский. Столкновение этих выдающихся деятелей Смуты знаменательно. Отчаянный храбрец и авантюрист, Лисовский являлся антиподом Пожарского – удаль, стремительность, жестокость и сила разрушения всегда были на его стороне. Он воевал и грабил под знаменами Лжедмитрия II, королевича Владислава, короля Сигизмунда и сам по себе. Лисовский стал настолько знаменит, что его отряд, получивший имя «лисовчиков», прославился и в Западной Европе. Поход Лисовского на Россию в 1615 г. – наиболее удачное из его военных предприятий. Против неуловимого полковника успешно действовал лишь князь Дмитрий Пожарский, умевший сражаться с тем же напором и отчаянностью.

Согласно указу, боярин должен был выступить в поход с семитысячным войском, однако в Москве едва нашлась тысяча ратников. Остальных воеводе предстояло набрать по дороге, мобилизовав местных служилых людей. В Белеве и Болхове отряд Пожарского пополнился дворянскими, татарскими и казацкими отрядами.

Лисовский не стал ждать встречи с прославленным полководцем, сжег Карачев и двинулся на Орел. Пожарский поспешил наперерез Лисовскому, к Орлу, и нагнал его. Завязался бой. Воевода ертоульного полка (авангарда) Иван Гаврилович Пушкин не выдержал натиска «лисовчиков». Дрогнул и побежал второй воевода – Степан Исленьев. Один только Пожарский, собрав в кулак наиболее боеспособные части, отважно и стойко сражался с неприятелем. И хотя Лисовский имел двойное численное преимущество, Пожарский говорил воинам: «Лучше тут же умереть, нежели бежать!» Шестьсот человек стояли против двухтысячного отряда поляков. Русские окружили себя телегами и сражались под защитой обоза до темноты.

Ночью к главному воеводе вернулся Степан Исленьев и бежавшие ратники. На другой день Лисовский, не возобновляя сражения, ушел к Кромам. От Кром он двинулся на Болхов, а оттуда решил идти к Калуге. Однако Пожарский сумел разгадать маневр противника и опередил его, послав к Калуге дворянские сотни. К Пожарскому подошло подкрепление из казанских дворян, и он двинулся против Лисовского к Перемышлю, но полковник опять уклонился от боя и ушел на север, пройдя между Можайском и Вязьмой. Князь Дмитрий Михайлович не мог продолжить преследование – неожиданно он тяжело заболел; едва живого, воеводу увезли в Калугу. Войско, лишившееся военачальника, не решилось последовать за Лисовским, а он совершил дерзкий рейд, описав петлю вокруг Москвы на расстоянии 200–300 км от столицы – через Ржев, Кашин, Углич, Ярославский, Костромской, Суздальский, Владимирский, Муромский, Коломенский, Рязанский и Тульский уезды, и опять вернулся на Северщину.

Князь Дмитрий Михайлович быстро оправился от тяжкой болезни. В июне 1616 г. в чине наместника коломенского он участвовал в переговорах с английским послом Д. Мериком, выступавшим посредником во взаимоотношениях между Россией и Швецией.

В 1617 г. с запада в Россию пришла новая беда. На Москву двинулся королевич Владислав, решивший завоевать обещанный ему русский трон. Русские войска бежали из-под Смоленска и Дорогобужа. Вязьму, покинутую воеводами, поляки также заняли без боя. Изменники сдали Козельск, за ним был взят Мещовск. Повторялся сценарий страшных 1610–1611 гг. В страхе перед поляками жители Калуги отправили посольство в Москву с просьбой защитить их. Калужане ждали с подмогой именно Пожарского, подвиги которого были им хорошо известны.

Царский наказ воеводе гласил: «А о всем боярину и воеводе князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому государевым и ратным и всяким земским делом промышлять с великим радением, смотря по тамошнему делу, как его Бог вразумит; положил государь то свое государево дело на нем…» Царь мог быть спокоен: Пожарский приложит все силы, чтобы оправдать его доверие. Сложная обстановка, в которой оказался Пожарский, действительно требовала самостоятельных и решительных действий. Собранные в Калуге служилые люди и небольшой отряд самого воеводы не могли противостоять армии королевича. Пожарский сумел привлечь на свою сторону казаков, стоявших за рекой Угрой. Он положил казакам «государево жалованье», равное дворянскому, и казаки оказали воеводе существенную помощь. Были мобилизованы посадские люди. Еще тысячу стрельцов и казаков с «огненным боем» (с ружьями и пищалями) воевода отозвал в свое войско из южных крепостей, пользуясь тем, что в это время крымские набеги не так угрожали «украйнам».

Эти меры оказались своевременными. Вскоре под городом показались отряды полковников Опалинского и Чаплинского (последний командовал «лисовчиками» после внезапной смерти их знаменитого предводителя в Комарицкой волости). После нескольких неудачных приступов к Калуге поляки отступили от города на 15 верст и обосновались станом в селе Товаркове. Противники вели между собой постоянные бои. Наконец Опалинский, «видя утеснение», отошел к Вязьме, соединившись там с войском королевича.

Польская армия осадила Можайск, который оборонял князь Борис Михайлович Лыков. На помощь ему двинулись князь Д. М. Черкасский из Волоколамска и князь Д. М. Пожарский из Калуги. Даже объединив свои силы, они не решались вступать в сражение с превосходящей их по численности армией противника. По царскому наказу воеводы принялись укрепляться в Рузе и Боровске. Отряды Пожарского поставили острог в Пафнутьевом-Боровском монастыре. Укрепившись в Боровске, ратники «посылали много отрядов под королевичевы таборы и литовских людей убивали, языков брали и утеснение им делали великое».

Тем временем поляки усилили натиск на Можайск. Можайский гарнизон оказался блокирован, в городе начался голод. Князю Пожарскому поручили вывести из Можайска основные силы, что он успешно выполнил. Защитники Можайска отошли к Боровску, оставив в городе небольшой по численности отряд пехоты во главе с Федором Васильевичем Волынским.

Выведенные из Можайска полки встали на Оке, перекрыв дорогу в Москву гетману П. К. Сагайдачному, который шел на столицу из Ельца. Пожарский и посланный к нему на помощь князь Григорий Константинович Волконский стояли в Боровске. В это время союзники королевича, казаки и черкасы, начали грабить под Серпуховом. Пожарскому и Волконскому приказали идти против казаков, но в Серпухове князь Дмитрий Михайлович тяжело заболел и был отозван в Москву.

В сентябре 1618 г. под стенами Москвы появилась армия королевича. Едва оправившись от болезни, князь Д. М. Пожарский принял деятельное участие в защите столицы. Царская грамота Пожарскому отмечает, что князь «на боях и на приступах бился, не щадя головы своей». Приступы польского войска к Москве и Троице-Сергиеву монастырю потерпели неудачу. Поляки вступили в переговоры, которые закончились подписанием 1 декабря 1618 г. Деулинского перемирия, согласно которому Смоленск и Северская земля переходили к Польше и Россия получала наконец долгожданный мир. Согласно условиям перемирия, из польского плена возвращались многие русские люди, и в их числе отец царя Филарет Романов.

Филарета торжественно встречали уже на польском рубеже, на речке Поляновке. В Можайске навстречу ему вышли рязанский архиепископ Иосиф, князь Д. М. Пожарский и окольничий князь Г. К. Волконский. В Москве, на Пресне, митрополита встретил сам царь и поклонился ему в ноги. Вскоре после прибытия в столицу Филарет был возведен в сан патриарха и занял положение соправителя при сыне.

Государство вернулось к мирной жизни. И хотя шайки разбойников и народные волнения еще продолжали тревожить, главным стало восстановление разрушенной экономики и государственного порядка. Дальнейшая служба князя Дмитрия Михайловича проходила на этом поприще. В 1619–1620 гг. он был воеводой в Твери, в 1621–1628 гг. возглавлял Ямской приказ, а в 1628–1630 гг. – на воеводстве в Великом Новгороде.

На двух свадьбах царя – в 1624 г. с княжной Марией Владимировной Долгоруковой и в 1626 г. с Евдокией Лукьяновной Стрешневой – князь Пожарский играл роль дружки жениха, а во второй свадебной церемонии принимала участие и его жена – княгиня Прасковья Варфоломеевна, она была свахой со стороны царя.

В 1632 г., воспользовавшись благоприятными внешнеполитическими обстоятельствами, русское правительство начало новую войну с Польшей за Смоленск. Во главе армии должны были встать боярин М. Б. Шеин, прославившийся героической обороной Смоленска от войск короля Сигизмунда III, и князь Пожарский. Однако у Пожарского открылась тяжелая болезнь, и его освободили от командования. Князю был поручен сбор средств на ведение войны. Сам Дмитрий Михайлович также жертвовал на военные нужды. Бояре и служилые люди доставляли хлебные припасы к Смоленску на своих подводах. Больше всех пожертвовал дядя царя И. Н. Романов – 300 четвертей сухарей (четверть как мера веса была равна 4 пудам, или 64 кг), князья И. Б. Черкасский и Д. М. Пожарский доставили по 200 четвертей, остальные бояре – меньше.

Однако боевые действия под Смоленском шли неудачно. Неожиданно для Шеина король Владислав сумел быстро провести мобилизацию и выступил на защиту Смоленска. Осада города превратилась в блокаду русского войска. На помощь Шеину отправились князья Д. М. Черкасский и Д. М. Пожарский, но они задержались в Можайске, ожидая, пока соберутся ратные люди. Тем временем Шеин, не имея возможности сопротивляться полякам, подписал договор о капитуляции, затем, оставив артиллерию со свернутыми знаменами, вышел из-под Смоленска.

Начались мирные переговоры, в которых участвовал и князь Дмитрий Михайлович. Историки отмечают, что сам Пожарский переговоров не вел, но его присутствие должно было оказать психологическое давление на послов – прославленный полководец и победитель королевских войск являлся олицетворением силы и могущества России.

После Смоленской войны Пожарский продолжал службу, несмотря на то, что находился уже в весьма преклонном по меркам того времени возрасте – в 1634 г.

ему исполнилось 56 лет. В 1634–1640 гг. (с некоторыми перерывами) он возглавлял Московский Судный приказ, разбиравший различные судебные тяжбы. В 1637 г. руководил земляными работами на Яузе при возведении оборонительных сооружений на случай нападения на Москву крымского хана. В 1638 г. по известиям о возможном набеге крымцев князя Дмитрия Михайловича отправили воеводой в Переяславль-Рязанский. Весной 1640 г. он участвовал в переговорах с польскими послами. Это была последняя служба Пожарского.

Князь Дмитрий Михайлович скончался 20 апреля 1642 г. Есть предположение, что перед смертью Пожарский принял монашество с именем Козьмы, вероятно, в честь своего сподвижника Кузьмы Минина. Он был похоронен в родовом некрополе в Спасо-Евфимьевом монастыре в Суздале.

В этот монастырь князь Дмитрий Михайлович неоднократно делал многочисленные вклады. Среди его пожертвований – огромный колокол в 355 пудов, паникадило на 28 свеч, серебряное золоченое кадило, икона Преображения Господня, несколько богослужебных книг. Но этим благочестие князя Дмитрия Михайловича не исчерпывалось – на свои средства он восстановил Макарьевский Желтоводский монастырь под Нижним Новгородом, разрушенный в середине XV в. Небольшой монастырь находился и в родовой вотчине Пожарского – неподалеку от Мугреева.

Князь владел большой библиотекой. Из его книг известны тома Четьий-Миней (сборник житий святых), изготовленных еще для царя Ивана Грозного, «Общая Минея», пожертвованные им в Спасо-Евфимьев монастырь книги – «Толкования на деяния апостольские», Четьи-Минеи (12 томов), Псалтырь, «О иконном поклонении» и другие.

Нельзя не упомянуть и еще об одной важной черте, отличавшей князя Д. М. Пожарского. Академик С. Ф. Платонов отмечал, что Пожарский обладал «высоким понятием о своей родовой чести». Естественно, он не мог избежать и многочисленных местнических столкновений. Далеко не все из них великий полководец сумел выиграть. Однако, исходя из сложившихся традиций местнического ритуала и счета, ни царь, ни боярский суд не могли решать эти споры иначе. За свою долгую службу князь Дмитрий Михайлович «местничался» 22 раза. Из них 7 споров решено в пользу Пожарского, 3 спора он проиграл, а остальные дела либо остались нерешенными, либо – что происходило чаще – заканчивались приговором «быть без мест», что обычно означало правоту обеих сторон или какие-то особые обстоятельства службы одного из спорящих. Вопреки мнению некоторых историков о том, что при царе Михаиле Федоровиче князя Д. М. Пожарского не ценили и не награждали, эта ситуация представляется в ином свете: преобладание приговоров «быть без мест» означало защиту Пожарского со стороны верховной власти от других служилых людей. Не имея заслуженных предков – ни отец, ни дед Пожарского, как мы уже говорили, не носили даже воеводских чинов, – князь Дмитрий Михайлович не мог рассчитывать на победы в местнических спорах, и царь таким образом принимал в них сторону прославленного полководца.

Помимо местничеств еще один случай из жизни князя Д. М. Пожарского свидетельствует о чрезвычайно развитом у него осознании родовой чести и чувстве собственного достоинства. В 1634 г. князь Дмитрий Михайлович вместе с четвероюродным братом князем Дмитрием Петровичем Лопатой Пожарским подали царю весьма примечательную челобитную. «Племянник наш, – писали Пожарские, – Федька Пожарский у нас на государевой службе в Можайске заворовался, пьет беспрестанно, ворует, по кабакам ходит, пропился донага и стал без ума, а нас не слушает. Мы, холопы твои, всякими мерами его унимали: били, на цепь и в железа сажали; поместьице свое, твое царское жалованье, давно запустошил, пропил все и теперь в Можайске из кабаков нейдет, спился с ума, а унять не умеем. Вели, государь, его из Можайска взять и послать под начал в монастырь, чтоб нам от его воровства впредь в опале не быть». Перепробовав все домашние средства усмирения беспутного племянника, старшие Пожарские были вынуждены просить царя жестоко наказать их родственника – ссылка в монастырь могла стать пожизненной. Однако по мысли князя Дмитрия Михайловича, пусть уж лучше племянник окончит жизнь в монастырской тюрьме, чем будет позорить славное имя Пожарских.

Пожарский был женат дважды. Девичья фамилия его первой супруги Прасковьи Варфоломеевны неизвестна. После ее кончины в августе 1635 г. князь женился на княжне Феодоре Андреевне Голицыной (ум. 1651). От первого брака у Пожарского было шестеро детей: сыновья Петр, Федор и Иван и дочери Ксения, Анастасия и Елена.

Сыновья князя Дмитрия Михайловича ничем не проявили себя. Князь Федор скончался в юности. В дворцовых разрядах он упоминается в чине рынды – одного из четырех оруженосцев, стоявших в белом платье с золотыми топорами возле трона. Старший сын Пожарского, Петр Дмитриевич, по-видимому, был настолько бесталанным человеком, что держался при дворе лишь благодаря влиянию отца. До 1642 г. он упоминается в дворцовых разрядах, но после кончины князя Дмитрия Михайловича и вплоть до смерти самого князя Петра в 1647 г. о нем нет никаких известий. Членом Боярской думы он так и не стал, а служил в стольниках. Князь Иван Дмитриевич в 1658 г. получил чин окольничего. Его служба в основном проходила при дворе. В 1660 г. он был воеводой в Тамбове, а в 1659 и 1667 гг. возглавлял Челобитенный приказ. Со смертью в 1685 г. сына Ивана Дмитриевича – стольника князя Юрия Ивановича Пожарского, мужская линия рода Пожарских, по-видимому, пресеклась.

Женское поколение рода Пожарских – дочери и внучки князя Дмитрия Михайловича, по своим бракам достигли большего значения, чем их братья. Дочери полководца вышли замуж за видных бояр того времени: Ксения – за князя Василия Семеновича Куракина, Анастасия – за князя Ивана Петровича Пронского, Елена – за князя Федора Ивановича Лыкова. Внучки Д. М. Пожарского составили себе не менее выгодные партии. Княжна Аграфена Ивановна вышла замуж за князя Дмитрия Алексеевича Голицына, ее сестра Анна – за окольничего князя Юрия Даниловича Милославского, младшая сестра княжна Евдокия – за боярина князя Михаила Алегуковича Черкасского (см. очерк о Черкасских). Их двоюродные сестры, дочери князя Петра Дмитриевича, также удачно вышли замуж: Анна в первом браке была за князем Афанасием Борисовичем Репниным, во втором – за царским родственником Иваном Андреевичем Милославским; Евдокия – в первом браке за Иваном Петровичем Шереметевым, во втором – за знаменитым полководцем князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым. От этих браков потомство князя Дмитрия Михайловича продолжается до сих пор.

Кроме князя Дмитрия Михайловича в военной истории России XVII в. проявили себя его четвероюродные братья – князья Дмитрий Петрович Лопата и Роман Петрович Перелыга Пожарские. Оба они являлись сподвижниками своего знаменитого родственника в годы борьбы с поляками. Князь Дмитрий Лопата в 1612 г. – один из видных воевод Второго ополчения. Во главе военного отряда он был отправлен из Нижнего Новгорода в Ярославль, чтобы не дать «воровским» казакам атамана Просовецкого захватить город. Князь Дмитрий Петрович исполнил эту миссию успешно. Из Ярославля воеводу послали против казаков в Пошехонье. Там князь нанес казакам поражение, затем, соединившись в Кашине с князем Д. М. Черкасским, двинулся против неприятеля к Угличу. Перед сражением часть казацких атаманов перешла на сторону Второго ополчения, остальные потерпели поражение и разбежались.

В походе Второго ополчения к Москве князь Д. П. Пожарский был отправлен раньше основных сил с отрядом в 700 человек. Ему поручалось поставить укрепленный острог у Тверских ворот и ожидать подхода большого войска.

После очищения Москвы от поляков князь Дмитрий Лопата продолжал ратную службу. В 1614 г. он воеводствовал в Самаре и участвовал в борьбе с атаманом Заруцким, укрепившимся в Астрахани вместе с вдовой обоих Лжедмитриев Мариной Мнишек и ее сыном «царевичем» Иваном. В следующем году Дмитрия Петровича отправили против полковника Лисовского, вторгшегося в западные уезды. Царь поручил воеводе идти в Можайск, но князь не смог сделать этого. Он оправдывался тем, что «ратные люди со службы разбежались, а которые есть, и те бедны». Несмотря на то что вины Пожарского в том, что он не исполнил царский приказ, не было, государь велел посадить его в тюрьму в Можайске – для острастки и примера другим воеводам. Царского доверия князь Дмитрий не утратил. В следующем году он нанес поражение шайке разбойников в Суздальском уезде. Из Суздаля князь Дмитрий Петрович поспешил на новую службу – в Тверь. По дороге он выдержал столкновения с поляками и победил их.

В 1615–1620 гг. князь Дмитрий Лопата находился на воеводстве в Твери и многое сделал для восстановления этого города. Он упорядочил и увеличил доходы казны, руководил строительством новых башен, мостов, пополнил крепостную артиллерию. При нем на соборной колокольне установили новый колокол в 200 пудов и часы с боем.

В дальнейшем князь Дмитрий Петрович исправно нес службу – воеводствовал на Двине (1623), в Верхотурье (1625–1626), Порхове (1627) и Пскове (1628–1630), участвовал в дипломатических приемах и придворных церемониях. Правда, во время псковского воеводства Пожарского обвинили в злоупотреблениях, и большинство этих обвинений впоследствии подтвердились. Однако царской опалы на князя не последовало – вероятно, проступки Пожарского мало чем отличались от обычной практики воеводской службы.

Умер князь Дмитрий Петрович в 1641 г., незадолго до смерти приняв монашество с именем Дионисия. Жена Пожарского княгиня Феодосия Андреевна, происходившая из рода Очиных-Плещеевых, ушла в монахини еще при жизни мужа. Это было редкостью. Обычно монашеский постриг принимали оба супруга одновременно. Вероятно, что-то было неладно в семейной жизни князя Дмитрия Петровича.

Князь Роман Петрович Перелыга также выдвинулся как воевода Второго ополчения. Из Нижнего Новгорода он был отправлен в Суздаль с отрядами нижегородских и балахнинских служилых людей для охраны города от казаков. После освобождения Москвы князь Роман Петрович участвовал в Избирательном соборе 1613 г. и подписал грамоту об избрании на престол Михаила Романова. В том же 1613 г. князя послали на Рязань помогать воеводе князю И. Н. Одоевскому в борьбе против Заруцкого.

В 1626–1627 гг. князь Роман Петрович был воеводой в Брянске, а в 1631– 1632 гг. – в пограничной с Литвой Вязьме. Примечательно сообщение, которое воевода послал из Вязьмы в Москву. Пожарский сообщал, что посылал разведчиков за литовский рубеж, и те сообщили, что «в литовских городах баба ведунья наговаривает на хмель, который из Литвы возят в наши города, чтобы тем хмелем в наших городах на людей навести моровое поветрие». Суеверный, как и все люди той эпохи, князь Роман Петрович полагал, что эпидемии – результат колдовства литовской ведьмы.

Сын князя Романа Петровича – Семен – начал службу с придворной должности стольника в 1635 г. В 1644 г. он был воеводой в Переяславле-Рязанском, а в 1645–1646 гг. – в Курске. В 1646 г. из Курска он ходил походом против крымских татар на Азов. Поход завершился успехом, и в том же году князь Семен Романович получил чин окольничего.

В дальнейшем князь исполнял различную службу – был городовым воеводой, сражался на Русско-польской войне, собирал ратных людей, управлял приказами. Погиб князь Семен Романович Пожарский как герой.

В 1659 г. он находился в войске князя А. Н. Трубецкого, осаждавшем литовский город Конотоп. Неожиданно украинский гетман-изменник Иван Выговский привел на русские отряды обширное войско крымского хана. В сражении татары применили хитрость – напали и тут же стали отступать. Князь Семен Романович Пожарский так увлекся преследованием неприятеля, что попал в западню и был схвачен. За отказ принять мусульманство хан велел жестоко казнить воеводу. В народной памяти князь Семен Пожарский остался мучеником. Ему посвящена народная песня. Сохранился также тропарь князю Семену Пожарскому, воспевающий его как нового святого.

Философ и священник П. А. Флоренский писал: «Род стремится к выражению своей идеи, перед ним стоит заданная ему историческая задача, которую он должен выполнить». Выполнившие эту задачу члены рода – «это благоухающие цветы или вкусные плоды данного рода… Будет ли от них потомство – вопрос уже не существенный, по крайней мере, в жизни данного рода…» Эта мысль П. А. Флоренского вполне применима к истории рода князей Пожарских. Со смертью князя Дмитрия Михайловича род Пожарских еще продолжал существование, но его энергия была уже исчерпана, поэтому потомки освободителя России ничем себя не проявили, а потомство его продлилось лишь до третьего колена.

Редакционный проект «Мы родом из детства, в котором война…». Итоги конкурса

Новости

— У нас в городе развёрнуто 200 коек. Практически все они заняты пациентами. Из этих пациентов, часть лежит в реанимации, часть — в трёх отделениях. Процент непривитых пациентов, которые находятся в госпитале, около 75%. Если брать лиц старше 60 лет, то здесь процент таких пациентов составляет более 63%, — отметил врач.

Торговые ряды будут работать 19 и 20 ноября.

На XXIV Всероссийском конкурсе «100 лучших товаров России» отмечены 39 нижегородских предприятия.

Результаты опроса используют для совершенствования системы сбора ТКО.

Губернатор принял участие в семинаре-совещании по вопросу «Стратегия строительной отрасли и жилищно-коммунального хозяйства до 2030 года».

Социальные сети

Афиша матчей по хоккею

Памятка

Вместе против терроризма

Из древнего рода Пожарских

Шестиклассник школы № 8 г. Заволжья Андрей Пожарский – необычный мальчик. Всё дело в фамилии, скажете вы и будете правы. По семейной легенде, их фамилия восходит к древнему роду Пожарских.

Похвально, что молодой человек решил досконально изучить свою родословную. А направила его в этих поисках Елена Георгиевна Кашина, учитель, которая ведёт в его классе русский язык и литературу. Работа А. Пожарского «История рода князя Д.М. Пожарского. Моя родословная» заняла второе место в районном конкурсе «Судьба семьи в истории страны» в 2017 году в номинации «История семьи – история Родины».

– История – мой любимый предмет в школе, – признаётся мальчик. – А заинтересовался своей фамилией я ещё в третьем классе, когда мы писали сочинение о своих прадедах. Чтобы приступить к работе над новым проектом, я прочёл несколько книг – например, «Князья Пожарские и Нижегородское ополчение» нашего земляка священника А. Соколова и другие. В работе мне помогли мои папа и дедушка. С ними мы обращались и в архивы. Теперь все в семье гордятся: легенда семьи стала исследовательской работой». Приводим часть работы Андрея Пожарского, касающуюся его дальнего предка.

ИЗ ИСТОРИИ РОДА

Князь Пожарский и гражданин Минин вошли в историю, как освободители Москвы от польских инвервентов, и их память увековечена на Красной площади и в Нижегородском кремле.

Дмитрий Михайлович Пожарский – потомок древнего рода, уходящего своими корнями к основателю Москвы Юрию Долгорукому. Родился будущий освободитель Москвы 1 ноября 1578 года в имении своей матери, в селе, данном ей в качестве приданого, воспитывался вместе с младшей сестрой Дарьей и младшим братом Василием. Многие историки считают, что родина князя Пожарского – село Мугреево, позднее рядом с этим селом образовалось село Мугреево-Никольское (Ивановская обл.).

Когда умер отец Дмитрия, семья Пожарских перебралась в свой дом в Москве. Маленькому Дмитрию было тогда 10 лет. С 15 лет Пожарский, по обычаям того времени, начал службу при царском дворе. Его мать, Мария Федоровна, которая всегда оказывала помощь сыну, добилась высокого звания верховной боярыни при царице. Под влиянием матери Пожарский получил редкое по тем временам образование. Она же привила сыну такие качества, как верность долгу и Родине. Надо отметить примечательный факт. Когда в ноябре 1612 года поляки, осаждённые в Московском кремле, сдались, поначалу решено было их истребить, но князь Пожарский этого не позволил, расселив часть пленных на собственных пустующих землях, вдоль дороги Нижний Новгород – Ярославль. А в окрестностях Пуреха, вотчине Пожарского, в результате образовались деревни, заселённые поляками от деревни Белая до деревни Беляниха и за селом Пестяки.

В начале 17 века Дмитрий Михайлович защищал Коломну и окрестности Москвы от разбойничьих шаек. Героически сражаясь против поляков, захвативших столицу в 1611 году, был ранен. На лечение его отправили в нижегородскую Пурецкую волость (с. Пурех Чкаловского района). По приказу Минина сюда явились послы с предложением возглавить местное ополчение, которое поднялось для защиты Москвы.

За верность и деятельную службу Отечеству в 1620-1621 гг. князь был наделён новыми вотчинами и стал богатым землевладельцем. Князь Пожарский находился на царской службе почти до самого конца царствования Михаила Романова, занимая высокие должности. Дмитрий Пожарский умер 20 апреля 1642 года на 65-м году жизни. После пресечения рода Пожарских усыпальница в Суздале была заброшена. Мавзолей был разобран в годы советской власти. Археологические исследования показали, что гробница осталась нетронутой. В 2008 г. над местом погребения Д.М. Пожарского в день его рождения, 1 ноября, установлены плита и памятный крест. 4 ноября 2009 года, в День народного единства, в Спасо-Евфимиевском монастыре в Суздале состоялось открытие воссозданного памятника-часовни на могиле князя Дмитрия Михайловича Пожарского.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РОДА

Большинство историков считают, что род Пожарских прекратился по мужской линии в 1685 году со смертью его внука, Георгия Ивановича Пожарского. Известны строки стихотворения А. С. Пушкина:

Мне жаль, что сих родов боярских
Бледнеет блеск и никнет дух.
Мне жаль, что нет князей Пожарских,
Что о других пропал и слух…

Со смертью в 1685 году внука знаменитого полководца Георгия Ивановича род князя Дмитрия Михайловича Пожарского пресёкся по мужской линии. С этим мнением, утвердившимся в исторической науке, не согласен протоиерей, настоятель церкви в честь Сретения Господня г. Балахны Нижегородской области, писатель-краевед Александр Соколов. Он считает, что продолжателями рода князя Д.М. Пожарского стали владимирские дворяне Пожарские. Версия Александра Соколова была воспринята как сенсация. О потомках князя Пожарского писали газеты, интервью с ними можно было увидеть по телевидению. Свою точку зрения о. Александр изложил в книгах «Потомство Рюрика» (2007 год) и «Князья Пожарские» (2004 год), изданных в Н. Новгороде. В них говорится, в частности, что «стольник Георгий Иоаннович (умерший в 1685 году), которого принято считать последним, на ком угас род князей Пожарских, имел внебрачного сына, Иоанна Георгиевича, получившего поместье из бывших княжеских вотчин в Суздальском уезде. Иоанн Георгиевич и его потомство утратили княжеское достоинство, но были дворянами, войдя в состав дворянства Владимирской губернии. Таким образом, Иоанн Георгиевич, уже не имевший княжеского титула, стал родоначальником дворян Пожарских» Но утверждение автора о происхождении дворян Пожарских от внебрачного сына внука Дмитрия Пожарского не подтверждено документально, а основано лишь на семейных преданиях.

Первые документальные сведения о владимирских дворянах Пожарских относятся к XVIII в. и связаны с именем Филиппа Евдокимовича Пожарского (1717-1787). В родословной упоминается брат Филиппа Пожарского, Григорий – протоиерей суздальского Богородице-Рождественского собора, потомки которого переменили фамилию и стали называться Григорьевыми. Один из них, Василий Васильевич Григорьев (1816-1881), был знаком с князем А.Б. Лобановым-Ростовским, автором трудов по генеалогии, а также с историками М.П. Погодиным и Н.И. Веселовским. Им В.В. Григорьев и рассказал легенду о родстве дворян Пожарских с князем Дмитрием Пожарским. В свою очередь, историк Н.П. Барсуков (1838-1906) со слов Н.И. Веселовского пересказал эту легенду в книге «Жизнь и труды Погодина». Дед В.В. Григорьева имел фамилию Пожарский, но изменил её, боясь преследований со стороны властей из-за брата, который, попав в опалу, бежал за границу. Обо всём этом можно прочитать у Александра Соколова в комментарии к родословной дворян Пожарских. Как известно из данных архива, собранных Александром Соколовым, Филипп Евдокимович Пожарский служил в лейб-гвардии Преображенского полка. Был надворным советником в звании премьер-майора, предводителем Шуйского уездного дворянства, помещиком села Василёво Шуйского уезда. Он родоначальник основной ветви дворян Пожарских.

Его правнук, Евгений Васильевич Пожарский (1821-1894), окончил Муромское уездное училище. Был письмоводителем и бухгалтером. Был холост.

МОЯ РОДОСЛОВНАЯ

Мои корни по линии отца выходят из села Василёво Шуйского уезда ныне Ивановской области. По рассказам, передаваемым из поколения в поколение в нашей семье, у помещика села Василёво была внебрачная дочь Ксения (отчество неизвестно), которой он дал свою фамилию. Она, в свою очередь, и была матерью моего прапрапрадедушки Косьмы Кирсановича Пожарского, что подтверждено записями из архива.

В нашем роду были люди, отличившиеся на военной службе, отмеченные наградами. Василий Кузьмич (Космич) Пожарский по достижении совершеннолетнего возраста находился на военной службе в Санкт-Петербурге, в лейб-гвардии Московского полка. Во время прохождения службы неоднократно участвовал в торжественных парадах, которые лично принимал Государь Российской Империи Николай II. В то время в гвардию принимали людей высокого роста. Василий Космич был ростом почти два метра и крепкого телосложения. Когда началась Первая мировая война, его полк был направлен на фронт для борьбы с немцами. На войне Василий Космич геройски сражался и получил несколько наград, затем в одном из серьёзных сражений был тяжело ранен в ногу, в результате чего попал в госпиталь на ампутацию. Там он был награждён Георгиевским крестом, который ему вручала одна из дочерей императора Николая II. После выздоровления вернулся в родную деревню Василёво без ноги. В деревне занимался сельским хозяйством, женился, вырастил и воспитал шестерых детей, один из них – мой прадедушка Венер Васильевич Пожарский.

Венер Васильевич после окончания школы поступил на военную службу. Служил в войсках НКВД, в Германии. Служба проходила после Великой Отечественной войны. В лесах скрывались недобитые банды нацистской Германии. Был награждён двумя медалями «За отвагу». После демобилизации Венер Васильевич проживал в г. Шуя Ивановской области, был женат, воспитал двоих сыновей. Всю свою жизнь работал на Шуйском машиностроительном заводе. Евгений Венерович, мой дедушка, продолжает дело своего отца. Мой папа, Артём Евгеньевич, трудится сейчас вместе с моим дедом. Именно благодаря им я узнал историю своего рода и написал эту работу.

Я горжусь своим древним родом, в котором было очень много достойных уважения людей, и рад носить эту фамилию.

Материал подготовлен Е. ФЕДУЛИНОЙ
Фото автора

Источник

Почему спаситель Отечества Пожарский не стал русским царём

440 лет назад, 1 ноября 1578 года, родился князь Дмитрий Пожарский, который стал впоследствии национальным героем России. Во время Смуты он стал одним из командующих (вместе с Кузьмой Мининым) Второго ополчения и в 1612 году освободил Москву от польских оккупантов, восстановил русскую государственность. Образ Пожарского навсегда вошёл в историческую летопись России.

После того как царя Василия Шуйского свергли, а московские бояре заключили договор о приглашении на царский престол польского королевича Владислава и польско-литовские войска заняли Москву, князь Пожарский стал участником Первого земского ополчения под началом рязанского воеводы Прокопия Ляпунова. Пожарский возглавлял один из передовых отрядов земского ополчения, которое подтягивалось к Москве. Во время антипольского восстания в Москве, начавшегося 16 марта 1611 года, Пожарский не остался в стороне и бросился в бой. Его воины вели бой на Сретенке. Ратники Пожарского держались до последнего и покинули город только тогда, когда их выгнал из столицы мощный пожар, испепеливший почти весь город. Москву зажгли немецкие наемники по приказу гетмана Гонсевского. В последний день боев на Сретенке, 20 марта, Дмитрий Михайлович получил тяжелое ранение в ногу, став до конца жизни хромым. Из Москвы тяжелораненого воеводу увезли в его вотчину, село Мугреево Суздальского уезда.

Это время лидеры земского движения использовали для формирования Совета всей земли, освященного собора. Были организованы приказы, органы местного управления на подконтрольных территориях. Войска проходили доукомплектование, велись дипломатические переговоры. Князь Пожарский и Совет всей земли подыскивали претендента на московский трон. Надо заметить, что тогда стала популярна мысль «приискать» монарха за рубежом, чтобы он не был связан со внутренними сварами и элитарными кланами. Но при этом сохранялось главное условие: будущий царь должен принять православие. Популярным кандидатом был шведский принц Карл-Филипп. «Ярославское правительство» вело переговоры со шведами, но в реальности это было прикрытие. Царем должен был стать Пожарский – спаситель России, талантливый государственный и военный деятель, представитель древнего рода Рюриковичей.

Поэтому Пожарский и Минин и не спешили идти к Москве, готовили «тыл». Поляки в Москве были осаждены остатками Первого ополчения, голодали, военной угрозы уже не представляли. В конце июня 1612 г. в Ярославль приехал келарь Троице-Сергиева монастыря и предводитель казаков Авраамий Палицын, просивший Совет всей земли ускорить движение к Москве. Пожарский по-прежнему не спешил. В июле 1612 г. на Дмитрия Михайловича было совершено покушение, подготовленное одним из лидеров Первого ополчения – атаманом Заруцким. Участники покушения были задержаны, всё рассказали, но казнить их князь Дмитрий не дал, надеясь договориться с казаками.

М. И. Скотти. «Минин и Пожарский» (1850)

Москва была освобождена от поляков. В последующие годы князь Дмитрий постепенно устранялся от реального управления страной, перестал быть заметной фигурой и занимал второстепенные должности. В разное время руководил Ямским, Разбойным, Приказных дел, Московским судным приказами. Выполнял дипломатические задачи, был воеводой в Нижнем Новгороде и Переяславле-Рязанском. 20 апреля 1642 г. герой России князь Д. М. Пожарский умер.

Постепенно память о нём стерли. Михаил Романов и его отец Филарет (Фёдор Романов – отец первого царя из рода Романовых, фактически правил за него, один из тех, кто развязал Смуту в России) сделали всё, чтобы подвиг Минина и Пожарского был забыт и затерялся среди романовских сказок, вроде «чудесного избрания» царя Михаила. Первым, кто вспомнил о подвиге Минина и Пожарского был царь Пётр Первый. Позже о национальных героях стали вспоминать в годы военных неудач. Так, события начала XIX века и Отечественная война 1812 года всколыхнули патриотические настроения. На этом фоне и стал создаваться культ Минина и Пожарского. Появляются стихи, посвященные подвигу Пожарского и Минина, в 1818 г. на Красной площади ставят им памятник с краткой надписью на постаменте: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия». С этого времени Минин и Пожарский стали одними из самых популярных исторических личностей России. Они стали символизировать жертвенный подвиг во имя Отечества.

7 ноября 1941 года Сталин, принимая парад на Красной площади, напутствовал уходящие на фронт полки: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского Александра Суворова, Михаила Кутузова!»

Памятник Минину и Пожарскому в Москве. Выполнен по проекту архитектора Ивана Мартоса в 1818 году

Почему спаситель Отечества не стал русским царем

Пропаганда Романовых нарисовала образ храброго, честного служаки, который даже и помыслить не мог и о царском венце и передал престол «ангельскому» юноше. Но реальность была иной. Князь Дмитрий Михайлович и Минин готовили в Ярославле Земский собор, который должен был выбрать славного воеводу царем, а поддерживавшего его митрополита Кирилла – патриархом. Со Смутой было бы быстро покончено. Вся история Русского государства могла пойти иным путем.

Однако судьба распорядилась иначе. В июле 1612 года войско гетмана Ходкевича двинулось на Москву. Перед Пожарским и Мининым возникла роковая «вилка»: идти к Москве, что означало крушение плана спасения государства, который уже воплощался в жизнь. Под Москвой придётся сотрудничать с остатками Первого ополчения, делиться с ним плодами ополчения. То есть признать законность его вождей, простить «воровских казаков». При этом в Москве сильны позиции бояр-предателей, которые по прежнему имели большую власть и силу (богатства, земли и людей), то есть возможности повлиять на выборы царя. Но, с другой стороны, стоять в Ярославле и ждать, пока Ходкевич деблокирует Москву, тоже было опасно. Это компрометировало Второй ополчение, которое собиралось для освобождения Москвы, и особенно его вождей. Узнав о походе Ходкевича, многие казачьи атаманы из подмосковных «таборов»-лагерей умоляли Пожарского о помощи. С аналогичными просьбами выступало и духовенство. Из двух зол выбрали, казалось, меньшее. Выступили на Москву.

В ходе капитуляции поляков, засевших в Кремле, Пожарский совершил роковую ошибку. Он признал бояр «пленниками ляхов». После переговоров земские вожди и боярское правительство заключили договор и скрепили его присягой. Бояре получили гарантии того, что им будут сохранены родовые наследственные земли. В ответ Боярская дума, имевшая значение высшего органа монархии, согласилась аннулировать присягу польскому королевичу Владиславу и порвать отношения с польским королем. То есть земские воеводы по умолчанию признали ложь, что «литва» держала бояр в неволе во время осады Москвы. Фактически Пожарский и Минин могли этого не делать. Боярская дума утратила свою роль уже при Иване Грозном. А в годы Смуты Боярская дума себя полностью скомпрометировала. Да и сослав думы был весьма слабым. К 1612 году в России почти не осталось бояр, которым этот чин присвоил Иван Грозный. Кому-то дал боярский чин Борис Годунов, другим – самозванцы и Василий Шуйский, то есть весьма далекие от сакральности цари. Сама Боярская дума признала их незаконными царями, то есть и боярские чины были получены незаконно. Теперь род Ивана Калиты пресекся, и правителем России с точки зрения формального права должен был стать князь Рюрикович, а не потомок «худородных» бояр – холопов московских князей.

Кроме того, формальное право Пожарский мог поддержать правой силы – у сидевших в Москве бояр в это время не было дружин, «большие батальоны» были только у Дмитрия Михайловича и лидера Первого ополчения – Трубецкого. Таким образом, право и сила были в этот переломный момент на стороне князя Пожарского. Он мог спокойно признать бояр предателями («врагами народа»), что было правдой, отдать их под суд, а их земли и имущество отдать своим людям и казакам, укрепляя свои позиции в служилом сословии. Также стоит помнить, что Пожарский в это время был кумиром дворян, земских ратников и казаков – то есть народа. И каждому, кто пожалел бы бояр и стал противиться Пожарскому, казаки быстро бы головы срубили. Понятно, кого бы выбрали царем на Земском соборе 1613 года. На русском столе восстановилась бы династия Рюриковичей.

Однако Пожарский поступил благородно. Сам, своими руками исключил их из лагеря предателей и оккупантов (хотя именно бояре и устроили Смуту в России), вернул вотчины, сохранил богатство. И через несколько месяцев, вернув вотчины, бояре смогли восстановить свои личные отряды, вернуть власть и посадить на трон «своего» царя. Так появилась третья сила, кроме Первого и Второго ополчений, которая могла вести борьбу за престол. Более того, сила опытная в интригах, подлая.

Зиму 1612 – 1613 года князь Пожарский провёл в Москве. После освобождения столицы от поляков его влияние постепенно падало. Дмитрий Михайлович активно участвовал в борьбе за престол. Но на Руси не принято было предлагать себя в качестве кандидата на престол. В частности, ни Годунов, ни Михаил ни разу не предлагали себя на престол, а наоборот, категорически от него отказывались. Пожарский следовал традиции. Но, к сожалению, он совершил две роковые ошибки. О первой говорилось выше – не извёл предателей-бояр. Хотя имел на это право и силу для этого. Он мог подвергнуть их опале, конфисковать вотчины и богатства, ликвидировав как политических противников. Мог даже уничтожить физически. Вторая ошибка – роспуск дворянских отрядов Второго ополчения. В результате утратил силовой аргумент и воровские казаки, которых, видимо, подкупили заинтересованные лица, смогли с помощью угрозы применить силу, а в отдельных случаях и грубой силой протащить на престол Михаила Романова. То есть кандидата, который полностью устраивал боярские кланы, виновные в Смуте. Они сохранили власть, богатства и земли.

В польских и шведских источниках прямо говориться о том, что Михаила Романова посадили на трон казаки. В протоколах допроса стольника И. Чепчугова и дворян Н. Пушкина и Ф. Дурова, попавших в 1614 году в плен к шведам, сообщается: «Казаки и чернь не отходили от Кремля, пока дума и земские чины в тот же день не присягнули Михаилу Романову. Тоже рассказывали дворяне, которые попали в плен к полякам. Польский канцлер Лев Сапега прямо сказал пленному Филарету Романову: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки». В апреле 1613 года шведский разведчик доносил из Москвы, что казаки избрали Михаила Романова против воли бояр, принудив Пожарского и Трубецкого дать согласие после осады их дворов. Французский капитан Маржерет, служивший в России со времени Годунова, в 1613 году в письме к английскому королю Якову отмечал, что казаки выбрали «этого ребенка», чтобы манипулировать им.

Фактически не было в Москве и правомочного Земского собора, чтобы избрать царя. Сам Михаил Романов был недалеким юношей, который не имел никаких заметных военных и государственных талантов. По «праву крови» он уступал всем своим конкурентам. Его отец был в плену у поляков, то есть у Польши оставалась возможность давления на русского царя. Избрание царем Михаила надолго лишала Россию духовного вождя – патриарха, так как Михаил и его мать желали в патриархи только Филарета. Наконец, «кроткий» (слабый умом) Михаил был настолько пустышкой, что за царя фактически правила его мать – инокиня Марфа и его родня – Салтыковы.

В результате вместо блестящего полководца, способного политика и дипломата, спасителя России, представителя священной династии Рюриковичей князя Дмитрия Пожарского, на трон возвели ничтожество, и все бояре, «враги народа», устроившие кровавую Смуту смогли спокойно вздохнуть. Против Пожарского сплотились все – часть духовенства, и московские бояре, отсиживавшиеся в Кремле с поляками, и недальновидный Трубецкой (сам мечтал о престоле), и воровские казаки.

Пожарский, распустив дворянские полки, лишил себя последней возможности занять московский стол. Часть дворян ушла на запад, воевать с поляками, а большая часть разъехалась по поместьям из-за отсутствия хлеба в Москве. Зато в Москве и Подмосковье остались тысячные толпы воровских казаков. В Москве за Яузой возник целый казацкий городок – Казачья слобода. Было и ещё несколько казацких таборов под Москвой. При этом казаков не донских, не запорожских, а местных – московских, костромских, брянских и т. д. Это были бывшие холопы, крестьяне, посадские люди. За долгие годы Смуты они привыкли к «вольной жизни» и возвращаться к прежним занятиям не желали. Они отвыкли работать и жили разбоем и подачками самозванных «царей». Пожарского и дворянское войско они люто ненавидели. Приход к власти Пожарского или шведского (польского) королевича был для них катастрофой. Донские казаки могли получить жалованье, подарки и с песнями уйти в свои станицы. А местным воровским казакам куда идти? Да и наломали дров они немало, не было города и селения, где казачьи банды не грабили бы, не насиловали, не пытали и не убивали. Возвращаться к мирной жизни и отвечать за свои дела они не желали.

Таким образом, стоявшие за Романовыми силы и воровские казаки быстро нашёл общий язык. Им нужен был слабый царь, сильной власти, при которой придется давать ответ, они не желали. В итоге и получилось так, что лучший вариант – с славным, храбрым воеводой, освободителем Москвы, вдобавок прямым Рюриковичем, и не прошёл. Тушинские казаки, тушинские бояре, тушинский патриарх и его родственники и протащили своего царя – недееспособного юношу, из рода, который с 1600 года участвовал во всех интригах и поддерживал всех самозванцев.

Источник

Компьютерный портал vester2013.ru

потомки князя пожарского до наших дней

Загадка князей Пожарских

Из Нижнего с гордостью: Потомок князя Пожарского рассказал о предке

Род «спасителя отечества». Князья Пожарские

Читайте также

Храм Христа Спасителя в Москве

Храм Христа Спасителя

Храм Христа Спасителя

Иконостас храма Христа Спасителя

Греческий орден Спасителя

Князья Пожарские.

ГРЕЧЕСКИЙ ОРДЕН СПАСИТЕЛЯ

Глава 4 Стреляя в спасителя

Храм Христа Спасителя

«Гибель Спасителя»

Вера в Спасителя мира

Три Спасителя мира

Терновый венец Спасителя

Князья Куракины и князья Курагины из «Войны и мира» Л. Н. Толстого

Глава 1 Родословная будущего Спасителя Отечества

Статуя Спасителя (в Рио-де-Жанейро)