Одна из самых успешных портретистов своей эпохи. Cecilia Beaux
Одна из самых успешных портретистов своей эпохи. Cecilia Beaux
Портрет Джудит Брукс Найт, 1907 год
Сесилия Бо/Cecilia Beaux
Миссис Альберт Дж. Беверидж (Кэтрин Эдди; леди Примроуз), 1916 год.
Сесилия Бо (фр. Cecilia Beaux; 1 мая 1855, Филадельфия — 7 сентября 1942, Глостер, Массачусетс) — портретист из американского сообщества Джона Сингера Сарджента.
Она была современницей более известной американской художницы Мэри Кассат, а также обучалась в Филадельфии и Франции. Ее изображения американской аристократии сделали ее одним из самых успешных портретистов своей эпохи.
Отцом будущей художницы был француз, матерью — американка. Self-portrait После ранней смерти матери Сесилия и её сестра воспитывались родственниками по материнской линии. Брать уроки рисования начала у родной тётки в 1871 году, тогда Сесилия интересовалась преимущественно исторической и религиозной живописью. Обнаружив большой талант, училась затем у художника из Голландии, а с 1877 года — в Пенсильванской Академии.
Её первая картина, выставленная в 1885 году в Филадельфии («Последние дни детства»), имела большой успех. Через два года это полотно, выставленное в Париже, также собрало положительные отзывы художественной критики.
В 1888 году Сесилия Бо уезжает в Европу, где посещает парижские Академию Жюлиана и Академию Коларосси, изучает старых мастеров в музеях Англии и Италии. Среди французских учителей Сесилии Бо следует выделить Тони Робер-Флёри и Вильяма Адольфа Бугро. Художница участвовала в парижской Всемирной выставке 1889 и была удостоена её награды. В 1900 году Бо возвращается в США; живёт и работает в Нью-Йорке, где занимается преимущественно портретной живописью по заказам известных деятелей политики и культуры. Содержит также великосветский салон.
С 1902 года — член Национальной Академии дизайна. Кисти Бо принадлежат портреты Жоржа Клемансо, супруги президента США Теодора Рузвельта — Эдит Рузвельт и её дочери, адмирала Дэвида Битти и др.
В 1942 году художница была награждена золотой медалью Американской ассоциации искусства и литературы.
Среди её известных учеников — художница Элис Кент Стоддард.
Сесилия Бо умерла в возрасте 87 лет 17 сентября 1942 года в Глостере, штат Массачусетс. Она была похоронена в Бала Синвин, штат Пенсильвания. миссис Эдит Рузвельт и дочь Этель
Работы Сесилии Бо были представлены на многочисленных выставках в ключевых галереях и музеях, включая Музей искусств Метрополитен и DMA, Художественный музей Далласа.
Работы художницы неоднократно выставлялись на аукционе по цене реализации от 112 до 454 000 долларов.
С 2005 года рекордная цена этого художника на аукционе составляет 454 000 долларов США за портрет ниже «ETHEL PAGE AS UNDINE», проданный в Lyon & Turnbull Edinburgh в 2019 году.
«ETHEL PAGE AS UNDINE» миссис Ларц Андерсон (также известная как Изабель Уэлд Перкинс)
Посмотрите на самую первую фотографию. Попробуйте угадать, кто на ней изображён. «Ну,» – скажете вы скорее всего, – «тут изображена какая-то семья. Мама, папа и маленькая дочка».
Верно, на фотографии действительно изображена семья. Мама, папа и маленький. сын. Это Александр III, император России, его жена, Мария Фёдоровна, и их сын Николенька – будущий император Николай II. Вот, на следующей фотографии тоже он.
Возможно, вы удивитесь: «Если это мальчик, почему он одет в платье? Это что, карнавальный костюм? Или шутка?».
Хорошо, посмотрите на следующую картину – её написал Диего Веласкес, придворный художник короля Испании Филиппа IV.
На картине изображена. точнее говоря, изображён инфант, единственный сын короля, принц Фелипе Просперо. И он тоже одет в платье.
А вот ещё одна картина, её автор – Джордж Ричмонд. Картина называется «Суинберн с сёстрами», на ней изображён Алджернон Суинберн, знаменитый английский поэт, в те годы, когда он был ещё маленьким. И опять-таки он одет в платье.
И если мы просмотрим десятки и сотни фотографий и картин, изготовленных 150 лет назад (и раньше), мы тут и там будем натыкаться на мальчиков, одетых в платья. Что за нелепица? В чём тут дело?
Отгадка – не «он» и не «она». «Оно»!
В наше время мы привыкли к тому, что мальчики являются мальчиками (а девочки – девочками) с самого рождения и даже раньше. Уже на 24 неделе беременности современный врач может уверенно сказать будущей маме, кого она ожидает, девочку или мальчика. И счастливые родители заранее покупают соответствующие вещи, одежду, игрушки – мальчику «мальчиковое», девочке «девочковое».
Однако так было далеко не всегда. Давным-давно дети считались существами совершенно «бесполыми». Точнее говоря, пол ребёнка совершенно никого не интересовал. Мальчик? Девочка? Да какая разница! По-древнерусски ребёнка называли «дитя» или «чадо» – а это слово не мужского рода и не женского, оно среднего рода! Ещё раньше, в проаславянском языке, слово «чадо» звучало как «чендо» или «кендо» («chendo»), оно родственно немецкому слову «кинд» («das Kind») или английскому «чайлд» («a child»). И опять-таки все эти слова среднего рода. Маленький ребёнок в те далёкие годы – не «он» и не «она», а «оно».
«Но почему?» – удивитесь вы. «Что, 200 лет назад родители не любили своих детей? Или им неинтересно было, кто у них растёт – мальчик или девочка?». Да нет, родительская любовь и 200, и 300 лет назад была такой же любовью, что и сейчас. Но вот детская жизнь в те годы была совершенно другой. Антисанитария, отсутствие лекарств и примитивная медицина приводили к тому, что из десяти родившихся детей до 18-летнего возраста доживали в лучшем случае двое-трое, иногда и вообще один. Даже в богатых семьях!
Попробуйте представить себе те времена. Не было привычных нам аспирина, пенициллина, стрептоцида. Дети часто умирали от самой обыкновенной простуды. Не было прививок – поэтому смертельно опасными были почти забытые сейчас оспа, скарлатина, дифтерия. Не были известны обезболивающие средства, поэтому медицинские операции на внутренних органах были невозможны. Автор этого текста заболел аппендицитом, когда ему было 11 лет, в летнем лагере. Его быстро увезлина «скорой» в больницу, сделали операцию, и уже через 10 дней он вернулся в лагерь играть с товарищами. 200 лет назад его не смог бы спасти ни один врач – и писать этот текст пришлось бы кому-то другому.
Именно поэтому к маленьким детям тогда относились примерно так, как современный огородник относится к рассаде помидоры или перца. Посадил семена? Посадил. А что из какого семечка вырастет – там видно будет. Какие-то кустики погибнут, какие-то выживут. Вот с теми, которые выживут, уже нужно будет возиться всерьёз, но кто же их знает наперёд. Давным-давно так было и с детьми: на них начинали «обращать внимание» только тогда, когда они выживали и подрастали, когда уже могли учиться, трудиться, становились помощниками в доме. Трудно поверить, но иногда бывало и так, что родной отец впервые знакомился с собственными сыном или дочерью, когда тем уже было по 8-9 лет.
Постриг и посажение
У славян (русских, поляков, болгар и т. д.) был в ходу особенный обычай, который означал «переход» ребенка в новый, более взрослый период жизни. У разных племён он происходил в разном возрасте (от трёх до десяти лет), однако в большинстве случаев совершался примерно в возрасте семи лет. В этот день мальчика торжественно постригали – впервые! – причём одна прядь состриженных волос сжигалась в печи, в знак того, что детство закончилось, начинается отрочество, «почти взрослая» жизнь. Часто постриг совмещали с «посажением на коня» – мальчика сажали на боевого коня, в ознаменование того, что теперь он уже не «дитя», а именно «мальчик», будущий воин, защитник, хозяин в доме. Тогда же мальчик получал право носить штаны – «как большой». Девочкам в этом же возрасте впервые в жизни надевали сарафан и заплетали косу – в знак того, что теперь девочка уже не «оно», не «чадо», а именно «девочка», будущая невеста, хозяйка дома. Кстати, в те далёкие времена девочки и незамужние девушки носили только одну косу – её торжественно расплетали подружки и переплетали в две косы только в день свадьбы. «Две косички» для девочки в те времена были совершенно невозможны! Как и одна коса для замужней женщины.
Старший или младший?
Как правило, в наше время родители больше балуют самых младших. А старшие братья и сёстры, тихо вздыхая, смотрят на то, как «маленькому» достаются самые вкусные кусочки, самые лучшие подарки, как с ним (с ней) все возятся, цацкаются и сдувают пылинки. Давным-давно было совсем не так – тогда самыми «ценными», самыми любимыми в семье были именно старшие дети. Кому положить кусок пожирнее на обед? Кому купить на ярмарке валенки или тулупчик на зиму? Старшему или младшему? Конечно, старшему – как более сильному, умелому, как более способному помогать по хозяйству. А младший пока и дома босиком посидит. Кому купить новый сарафан? Старшей дочери или младшей? Конечно же старшей – а младшая как подрастёт, доносит за старшей сестрой. Кстати, зимой дети в семьях победнее – именно из-за нехватки одежды и обуви – вообще не выходили на улицу гулять, а коротали долгие месяцы «на печке». А как тут выйдешь погулять на мороз, если вся одёжка на тебе – длинная рубашка, а единственные детские валенки принадлежат старшему брату? Который уехал с отцом рубить дрова в лес?
Теперь вы понимаете, почему вопрос детской одежды в те времена был неактуальным. Платье? А почему бы и нет? Маленьких детей одевали так, чтобы было, во-первых, удобно (маме, не ребёнку!), во-вторых, максимально недорого. Одно дело – сшить ребёнку рубашку и штанишки (два предмета одежды), другое – сшить просто длинную рубашку или платье (один предмет одежды). И на горшок посадить быстрее и проще, никакой возни с пуговицами-завязками одеванием-сниманием. Да и вырастает из «платья» малыш не так быстро – бывало, что дети (и мальчики, и девочки) в деревнях носили одну-единственную «безразмерную» рубашку-платье от двух и до семи (а иногда даже до десяти) лет. Покупать каждые три-четыре месяца новые штанишки (не говоря уже про целый костюм!) для растущего малыша в те годы было просто немыслимой роскошью.
В моей зачитанной до дыр книге сказок Алексея Толстого была сказка со странным названием «Порточки», то есть, переводя на современный язык, «Штанишки». Когда я был маленьким, я эту сказку не понимал. Как это так – у трёх братьев одни штанишки на всех? Какого же они должны быть размера, чтобы налезать и на старшего, и на младшего? И почему мама и папа в магазин не могут сходить купить? Я вспоминал свой гардероб, в котором каких только штанов не было – и длинных, и коротких, и с карманами, и с бретельками, и на пуговицах, и на молнии, и с корабликом, и с паровозиком, и для лета, и для зимы – и совершенно не верил, что когда-то было время, когда обыкновенные штанишки для ребёнка были вещью редкой, ценной и очень дорогой – которую надо было заслужить.
Дети в те времена очень чётко осознавали свой «статус» с точки зрения взрослых. Раз носишь детское платьице (в семьях побогаче) или одну длинную рубашку без штанов (в семьях победнее) – значит, ещё совсем малыш, «оно». Получение первых в жизни штанов (англичане называли это событие «бричинг», «breeching»)было для ребёнка самым настоящим праздником, знаком того, что он уже «почти взрослый». Что он уже не «семечко», не «дитя», а вполне себе ценный маленький человек, который может учиться, трудиться, помогать родителям. Кстати, в те времена ребёнку иногда в наказание могли пригрозить заставить снова одеть в «детское» платьице, «как маленького» – и такая угроза была очень даже действенной.
Одна из самых успешных портретистов своей эпохи. Cecilia Beaux
Портрет Джудит Брукс Найт, 1907 год
Сесилия Бо/Cecilia Beaux
Миссис Альберт Дж. Беверидж (Кэтрин Эдди; леди Примроуз), 1916 год.
Сесилия Бо (фр. Cecilia Beaux; 1 мая 1855, Филадельфия — 7 сентября 1942, Глостер, Массачусетс) — портретист из американского сообщества Джона Сингера Сарджента.
Она была современницей более известной американской художницы Мэри Кассат, а также обучалась в Филадельфии и Франции. Ее изображения американской аристократии сделали ее одним из самых успешных портретистов своей эпохи.
Отцом будущей художницы был француз, матерью — американка.
После ранней смерти матери Сесилия и её сестра воспитывались родственниками по материнской линии. Брать уроки рисования начала у родной тётки в 1871 году, тогда Сесилия интересовалась преимущественно исторической и религиозной живописью. Обнаружив большой талант, училась затем у художника из Голландии, а с 1877 года — в Пенсильванской Академии.
Её первая картина, выставленная в 1885 году в Филадельфии («Последние дни детства»), имела большой успех. Через два года это полотно, выставленное в Париже, также собрало положительные отзывы художественной критики.
В 1888 году Сесилия Бо уезжает в Европу, где посещает парижские Академию Жюлиана и Академию Коларосси, изучает старых мастеров в музеях Англии и Италии. Среди французских учителей Сесилии Бо следует выделить Тони Робер-Флёри и Вильяма Адольфа Бугро. Художница участвовала в парижской Всемирной выставке 1889 и была удостоена её награды.
Отцом будущей художницы был француз, матерью — американка.
После ранней смерти матери Сесилия и её сестра воспитывались родственниками по материнской линии.
Брать уроки рисования начала у родной тётки в 1871 году, тогда Сесилия интересовалась преимущественно исторической и религиозной живописью.
Обнаружив большой талант, училась затем у художника из Голландии, а с 1877 года — в Пенсильванской Академии. Её первая картина, выставленная в 1885 году в Филадельфии («Последние дни детства»), имела большой успех.
Через два года это полотно, выставленное в Париже, также собрало положительные отзывы художественной критики.
В 1888 году Сесилия Бо уезжает в Европу, где посещает парижские Академию Жюлиана и Академию Коларосси, изучает старых мастеров в музеях Англии и Италии.
Среди французских учителей Сесилии Бо следует выделить Тони Робер-Флёри и Вильяма Адольфа Бугро. Художница участвовала в парижской Всемирной выставке 1889 и была удостоена её награды.
В 1900 году Бо возвращается в США; живёт и работает в Нью-Йорке, где занимается преимущественно портретной живописью по заказам известных деятелей политики и культуры. Содержит также великосветский салон.
С 1902 года — член Национальной Академии дизайна. Кисти Бо принадлежат портреты Жоржа Клемансо, супруги президента США Теодора Рузвельта — Эдит Рузвельт и её дочери, адмирала Дэвида Битти и др. В 1942 году художница была награждена золотой медалью Американской ассоциации искусства и литературы.
Sita and Sarita (also known as Young Woman with Cat)
New England Woman (Mrs. Jedediah H. Richards), 1895, Pennsylvania Academy of the Fine Arts
Dorothea and Francesca, 1898, The Art Institute of Chicago
Во второй части поста (первый можно посмотреть здесь) о женщинах в импрессионизме мне хотелось бы представить менее известных, но не менее талантливых, художниц в этом направлении.
Ева Гонсалес (1849-1883)
Ева Гонсалес родилась в творческой семье: её отец Эммануэль Гонсалес, испанец по происхождению, был писателем, а мать, родом из Бельгии, занималась музыкой. В 16 лет она начала обучаться у художника Шарля Шаплена, который, кстати, являлся первым преподавателем и Мэри Кэссэтт (впрочем, это не такое и большое совпадение, поскольку ученицами Шарля были только женщины, коих в то время было не так много). Но со временем Ева была приглашена заниматься в студию Эдуарда Мане, оказавшись впоследствии единственным учеником признанного мастера.
Гонсалес никогда не выставляла свои работы у импрессионистов (впрочем, как и Мане), но смогла добиться представления своих картин на престижном традиционном Парижском салоне. В 1870 г. она участвовала со своей картиной «Горнист», которая получила положительную критику. В этой картине, как и во многих других работах этого периода, отчетливо прослеживается влияние Мане. Для раннего этапа творчества художницы характерно преобладание тёмных цветов палитры и резкая контрастность. «Горнист» считается ответом Гонсалес на картину Мане «Курильщик». В течение последующих лет Ева Гонсалес регулярно принимала участие в Парижском салоне и получала восхищенные отзывы от таких известных деятелей как Луи Леруа, Жюль Кастаньяри и Эмиль Золя.
Луиза Катерина Бреслау (1856-1927)
Не являясь прямым последователем импрессионизма, Бреслау, тем не менее, использует похожие техники и часто работает на открытом воздухе в Бретани. Со временем ее слава достигает масштаба, сравнимого с известностью Эдгара Дега. Это позволяет ей открыть собственную студию и успешно работать с заказами портретов от состоятельных клиентов. Луиза Катерина оказалась третьей женщиной (и первой иностранкой), удостоенной ордена Почетного легиона Франции за особые заслуги в развитии культуры и искусства.
Бреслау никогда не была замужем, но практически 40 лет ее жизни рядом была ее близкая подруга, Мадлен Зильхардт, которая унаследовала все имущество художницы после ее смерти в 1927 году в результате продолжительной болезни. Год спустя Школа Изящных искусств в Париже (в которой Луиза Катерина, по иронии, не смогла бы учиться, не выполняя сразу два требования по полу и гражданству) организовала ретроспективу работ известной художницы.
Лила Кэбот Перри (1848-1933)
Лила Кэбот родилась во влиятельной семье Бостона, что помогло ей получить блестящее образование и с детства вращаться в светских кругах: друзьями семьи являлись автор «Маленьких женщин» Луиза Мэй Элкотт, поэты Ральф Эмерсон и Джеймс Рассел Лоуэлл. Лила изучала языки, литературу, музыку и изобразительное искусство, не отдавая предпочтение чему-то одному.
Формальное образование в области живописи Лила Кэбот начала получать уже после замужества с профессором английской литературы из Гарварда Томасом Перри и рождения детей. В возрасте 36 лет она стала заниматься с портретистом Альфредом Куинтоном Коллинзом, выпускником Академии Жюлиана в Париже, а 5 лет спустя впервые познакомилась с творчеством Клода Моне, отца французского импрессионизма. Следующее лето (и восемь последующих) семья Перри провела в Живерни, где жил Моне, который стал для нее близким другом и учителем.
Популярное в то время увлечение Японией не обошло стороной и Перри, благо ее муж получил позицию профессора английского языка в университете Кэйо, в результате чего семья провела 3 года в стране восходящего солнца. Художница использовала это время для изучения японского искусства, тканей и узоров, техник работы, которые отразились и в ее творчестве.
В США Лила Кэботт вернулась уже в статусе известной и талантливой художницы: ей приходили постоянные заказы портретов и приглашения поучаствовать в многочисленных выставках. Лила писала картины в стиле импрессионизма до самой смерти в 1933 году.
Сесилия Бо (1855-1942)
Художница из Филадельфии, Сесилия Бо, считается одной из самых известных (и успешных) мастеров портретной живописи в Америке 19-го столетия. Одним из ее заказов стал портрет первой леди Рузвельт и ее дочери в Белом доме.
Сесилия выросла без матери, которая скончалась вскоре после ее рождения, и без отца, который так и не смог смириться с потерей и уехал на родину во Францию, лишь изредка навещая Сесилию и ее сестру в США.
Окончив школу изобразительных искусств в Филадельфии, Сесилия ненадолго занимается росписью керамических изделий, но быстро понимает, что подобная работа не отвечает ее амбициям. Она продолжает обучение, занимаясь с личным предподавателем, а затем арендовав студию вместе с другими женщинами для практики своей техники.
После пары лет подобных занятий, она решает посетить родину своего отца, Францию, и поступает в Академию Жюлиана в Париже, которая ей дается нелегко, но художница не сдается и успешно ее оканчивает. Вот отрывок из письма того периода времени: «Ты знаешь, я ненавижу проигрывать. У меня железная хватка».
В Париже Сесилия знакомится с импрессионизмом и перенимает некоторые его черты (например, работу на свежем воздухе, более небрежные мазки и обрезание композиций по типу фотографий), однако, остается верна классическому и, самое главное, личному стилю работы, не подражая известным мастерам того времени. Впрочем, многие все же сравнивают ее с известным художником Джоном Сингером Сарджентом.
Ее амбиции и верность искусству положили крест на замужестве и материнстве, но взамен Сесилия получила статус одной из влиятельнейших художниц 19-го века.
Быть художницей в импрессионизме не было легким занятием в 19-м веке: женщинам приходилось преодолевать многочисленные стереотипы и препятствия на своем пути. Тем более вдохновляющими примерами являются теперь их судьбы для многих других представительниц прекрасного пола, решивших идти за своей мечтой и развиваться в творческом русле.
Посмотрите на самую первую фотографию. Попробуйте угадать, кто на ней изображён. «Ну,» – скажете вы скорее всего, – «тут изображена какая-то семья. Мама, папа и маленькая дочка».
Верно, на фотографии действительно изображена семья. Мама, папа и маленький. сын. Это Александр III, император России, его жена, Мария Фёдоровна, и их сын Николенька – будущий император Николай II. Вот, на следующей фотографии тоже он.
Возможно, вы удивитесь: «Если это мальчик, почему он одет в платье? Это что, карнавальный костюм? Или шутка?».
Хорошо, посмотрите на следующую картину – её написал Диего Веласкес, придворный художник короля Испании Филиппа IV.
На картине изображена. точнее говоря, изображён инфант, единственный сын короля, принц Фелипе Просперо. И он тоже одет в платье.
А вот ещё одна картина, её автор – Джордж Ричмонд. Картина называется «Суинберн с сёстрами», на ней изображён Алджернон Суинберн, знаменитый английский поэт, в те годы, когда он был ещё маленьким. И опять-таки он одет в платье.
И если мы просмотрим десятки и сотни фотографий и картин, изготовленных 150 лет назад (и раньше), мы тут и там будем натыкаться на мальчиков, одетых в платья. Что за нелепица? В чём тут дело?
Отгадка – не «он» и не «она». «Оно»!
В наше время мы привыкли к тому, что мальчики являются мальчиками (а девочки – девочками) с самого рождения и даже раньше. Уже на 24 неделе беременности современный врач может уверенно сказать будущей маме, кого она ожидает, девочку или мальчика. И счастливые родители заранее покупают соответствующие вещи, одежду, игрушки – мальчику «мальчиковое», девочке «девочковое».
Однако так было далеко не всегда. Давным-давно дети считались существами совершенно «бесполыми». Точнее говоря, пол ребёнка совершенно никого не интересовал. Мальчик? Девочка? Да какая разница! По-древнерусски ребёнка называли «дитя» или «чадо» – а это слово не мужского рода и не женского, оно среднего рода! Ещё раньше, в проаславянском языке, слово «чадо» звучало как «чендо» или «кендо» («chendo»), оно родственно немецкому слову «кинд» («das Kind») или английскому «чайлд» («a child»). И опять-таки все эти слова среднего рода. Маленький ребёнок в те далёкие годы – не «он» и не «она», а «оно».
«Но почему?» – удивитесь вы. «Что, 200 лет назад родители не любили своих детей? Или им неинтересно было, кто у них растёт – мальчик или девочка?». Да нет, родительская любовь и 200, и 300 лет назад была такой же любовью, что и сейчас. Но вот детская жизнь в те годы была совершенно другой. Антисанитария, отсутствие лекарств и примитивная медицина приводили к тому, что из десяти родившихся детей до 18-летнего возраста доживали в лучшем случае двое-трое, иногда и вообще один. Даже в богатых семьях!
Попробуйте представить себе те времена. Не было привычных нам аспирина, пенициллина, стрептоцида. Дети часто умирали от самой обыкновенной простуды. Не было прививок – поэтому смертельно опасными были почти забытые сейчас оспа, скарлатина, дифтерия. Не были известны обезболивающие средства, поэтому медицинские операции на внутренних органах были невозможны. Автор этого текста заболел аппендицитом, когда ему было 11 лет, в летнем лагере. Его быстро увезлина «скорой» в больницу, сделали операцию, и уже через 10 дней он вернулся в лагерь играть с товарищами. 200 лет назад его не смог бы спасти ни один врач – и писать этот текст пришлось бы кому-то другому.
Именно поэтому к маленьким детям тогда относились примерно так, как современный огородник относится к рассаде помидоры или перца. Посадил семена? Посадил. А что из какого семечка вырастет – там видно будет. Какие-то кустики погибнут, какие-то выживут. Вот с теми, которые выживут, уже нужно будет возиться всерьёз, но кто же их знает наперёд. Давным-давно так было и с детьми: на них начинали «обращать внимание» только тогда, когда они выживали и подрастали, когда уже могли учиться, трудиться, становились помощниками в доме. Трудно поверить, но иногда бывало и так, что родной отец впервые знакомился с собственными сыном или дочерью, когда тем уже было по 8-9 лет.
Постриг и посажение
У славян (русских, поляков, болгар и т. д.) был в ходу особенный обычай, который означал «переход» ребенка в новый, более взрослый период жизни. У разных племён он происходил в разном возрасте (от трёх до десяти лет), однако в большинстве случаев совершался примерно в возрасте семи лет. В этот день мальчика торжественно постригали – впервые! – причём одна прядь состриженных волос сжигалась в печи, в знак того, что детство закончилось, начинается отрочество, «почти взрослая» жизнь. Часто постриг совмещали с «посажением на коня» – мальчика сажали на боевого коня, в ознаменование того, что теперь он уже не «дитя», а именно «мальчик», будущий воин, защитник, хозяин в доме. Тогда же мальчик получал право носить штаны – «как большой». Девочкам в этом же возрасте впервые в жизни надевали сарафан и заплетали косу – в знак того, что теперь девочка уже не «оно», не «чадо», а именно «девочка», будущая невеста, хозяйка дома. Кстати, в те далёкие времена девочки и незамужние девушки носили только одну косу – её торжественно расплетали подружки и переплетали в две косы только в день свадьбы. «Две косички» для девочки в те времена были совершенно невозможны! Как и одна коса для замужней женщины.
Старший или младший?
Как правило, в наше время родители больше балуют самых младших. А старшие братья и сёстры, тихо вздыхая, смотрят на то, как «маленькому» достаются самые вкусные кусочки, самые лучшие подарки, как с ним (с ней) все возятся, цацкаются и сдувают пылинки. Давным-давно было совсем не так – тогда самыми «ценными», самыми любимыми в семье были именно старшие дети. Кому положить кусок пожирнее на обед? Кому купить на ярмарке валенки или тулупчик на зиму? Старшему или младшему? Конечно, старшему – как более сильному, умелому, как более способному помогать по хозяйству. А младший пока и дома босиком посидит. Кому купить новый сарафан? Старшей дочери или младшей? Конечно же старшей – а младшая как подрастёт, доносит за старшей сестрой. Кстати, зимой дети в семьях победнее – именно из-за нехватки одежды и обуви – вообще не выходили на улицу гулять, а коротали долгие месяцы «на печке». А как тут выйдешь погулять на мороз, если вся одёжка на тебе – длинная рубашка, а единственные детские валенки принадлежат старшему брату? Который уехал с отцом рубить дрова в лес?
Теперь вы понимаете, почему вопрос детской одежды в те времена был неактуальным. Платье? А почему бы и нет? Маленьких детей одевали так, чтобы было, во-первых, удобно (маме, не ребёнку!), во-вторых, максимально недорого. Одно дело – сшить ребёнку рубашку и штанишки (два предмета одежды), другое – сшить просто длинную рубашку или платье (один предмет одежды). И на горшок посадить быстрее и проще, никакой возни с пуговицами-завязками одеванием-сниманием. Да и вырастает из «платья» малыш не так быстро – бывало, что дети (и мальчики, и девочки) в деревнях носили одну-единственную «безразмерную» рубашку-платье от двух и до семи (а иногда даже до десяти) лет. Покупать каждые три-четыре месяца новые штанишки (не говоря уже про целый костюм!) для растущего малыша в те годы было просто немыслимой роскошью.
В моей зачитанной до дыр книге сказок Алексея Толстого была сказка со странным названием «Порточки», то есть, переводя на современный язык, «Штанишки». Когда я был маленьким, я эту сказку не понимал. Как это так – у трёх братьев одни штанишки на всех? Какого же они должны быть размера, чтобы налезать и на старшего, и на младшего? И почему мама и папа в магазин не могут сходить купить? Я вспоминал свой гардероб, в котором каких только штанов не было – и длинных, и коротких, и с карманами, и с бретельками, и на пуговицах, и на молнии, и с корабликом, и с паровозиком, и для лета, и для зимы – и совершенно не верил, что когда-то было время, когда обыкновенные штанишки для ребёнка были вещью редкой, ценной и очень дорогой – которую надо было заслужить.
Дети в те времена очень чётко осознавали свой «статус» с точки зрения взрослых. Раз носишь детское платьице (в семьях побогаче) или одну длинную рубашку без штанов (в семьях победнее) – значит, ещё совсем малыш, «оно». Получение первых в жизни штанов (англичане называли это событие «бричинг», «breeching»)было для ребёнка самым настоящим праздником, знаком того, что он уже «почти взрослый». Что он уже не «семечко», не «дитя», а вполне себе ценный маленький человек, который может учиться, трудиться, помогать родителям. Кстати, в те времена ребёнку иногда в наказание могли пригрозить заставить снова одеть в «детское» платьице, «как маленького» – и такая угроза была очень даже действенной.
Одна из самых успешных портретистов своей эпохи. Cecilia Beaux
Портрет Джудит Брукс Найт, 1907 год
Сесилия Бо/Cecilia Beaux
Миссис Альберт Дж. Беверидж (Кэтрин Эдди; леди Примроуз), 1916 год.
Сесилия Бо (фр. Cecilia Beaux; 1 мая 1855, Филадельфия — 7 сентября 1942, Глостер, Массачусетс) — портретист из американского сообщества Джона Сингера Сарджента.
Она была современницей более известной американской художницы Мэри Кассат, а также обучалась в Филадельфии и Франции. Ее изображения американской аристократии сделали ее одним из самых успешных портретистов своей эпохи.
Отцом будущей художницы был француз, матерью — американка.
После ранней смерти матери Сесилия и её сестра воспитывались родственниками по материнской линии. Брать уроки рисования начала у родной тётки в 1871 году, тогда Сесилия интересовалась преимущественно исторической и религиозной живописью. Обнаружив большой талант, училась затем у художника из Голландии, а с 1877 года — в Пенсильванской Академии.
Её первая картина, выставленная в 1885 году в Филадельфии («Последние дни детства»), имела большой успех. Через два года это полотно, выставленное в Париже, также собрало положительные отзывы художественной критики.
В 1888 году Сесилия Бо уезжает в Европу, где посещает парижские Академию Жюлиана и Академию Коларосси, изучает старых мастеров в музеях Англии и Италии. Среди французских учителей Сесилии Бо следует выделить Тони Робер-Флёри и Вильяма Адольфа Бугро. Художница участвовала в парижской Всемирной выставке 1889 и была удостоена её награды.
Отцом будущей художницы был француз, матерью — американка.
После ранней смерти матери Сесилия и её сестра воспитывались родственниками по материнской линии.
Брать уроки рисования начала у родной тётки в 1871 году, тогда Сесилия интересовалась преимущественно исторической и религиозной живописью.
Обнаружив большой талант, училась затем у художника из Голландии, а с 1877 года — в Пенсильванской Академии. Её первая картина, выставленная в 1885 году в Филадельфии («Последние дни детства»), имела большой успех.
Через два года это полотно, выставленное в Париже, также собрало положительные отзывы художественной критики.
В 1888 году Сесилия Бо уезжает в Европу, где посещает парижские Академию Жюлиана и Академию Коларосси, изучает старых мастеров в музеях Англии и Италии.
Среди французских учителей Сесилии Бо следует выделить Тони Робер-Флёри и Вильяма Адольфа Бугро. Художница участвовала в парижской Всемирной выставке 1889 и была удостоена её награды.
В 1900 году Бо возвращается в США; живёт и работает в Нью-Йорке, где занимается преимущественно портретной живописью по заказам известных деятелей политики и культуры. Содержит также великосветский салон.
С 1902 года — член Национальной Академии дизайна. Кисти Бо принадлежат портреты Жоржа Клемансо, супруги президента США Теодора Рузвельта — Эдит Рузвельт и её дочери, адмирала Дэвида Битти и др. В 1942 году художница была награждена золотой медалью Американской ассоциации искусства и литературы.
Sita and Sarita (also known as Young Woman with Cat)
New England Woman (Mrs. Jedediah H. Richards), 1895, Pennsylvania Academy of the Fine Arts
Dorothea and Francesca, 1898, The Art Institute of Chicago
Во второй части поста (первый можно посмотреть здесь) о женщинах в импрессионизме мне хотелось бы представить менее известных, но не менее талантливых, художниц в этом направлении.
Ева Гонсалес (1849-1883)
Ева Гонсалес родилась в творческой семье: её отец Эммануэль Гонсалес, испанец по происхождению, был писателем, а мать, родом из Бельгии, занималась музыкой. В 16 лет она начала обучаться у художника Шарля Шаплена, который, кстати, являлся первым преподавателем и Мэри Кэссэтт (впрочем, это не такое и большое совпадение, поскольку ученицами Шарля были только женщины, коих в то время было не так много). Но со временем Ева была приглашена заниматься в студию Эдуарда Мане, оказавшись впоследствии единственным учеником признанного мастера.
Гонсалес никогда не выставляла свои работы у импрессионистов (впрочем, как и Мане), но смогла добиться представления своих картин на престижном традиционном Парижском салоне. В 1870 г. она участвовала со своей картиной «Горнист», которая получила положительную критику. В этой картине, как и во многих других работах этого периода, отчетливо прослеживается влияние Мане. Для раннего этапа творчества художницы характерно преобладание тёмных цветов палитры и резкая контрастность. «Горнист» считается ответом Гонсалес на картину Мане «Курильщик». В течение последующих лет Ева Гонсалес регулярно принимала участие в Парижском салоне и получала восхищенные отзывы от таких известных деятелей как Луи Леруа, Жюль Кастаньяри и Эмиль Золя.
Луиза Катерина Бреслау (1856-1927)
Не являясь прямым последователем импрессионизма, Бреслау, тем не менее, использует похожие техники и часто работает на открытом воздухе в Бретани. Со временем ее слава достигает масштаба, сравнимого с известностью Эдгара Дега. Это позволяет ей открыть собственную студию и успешно работать с заказами портретов от состоятельных клиентов. Луиза Катерина оказалась третьей женщиной (и первой иностранкой), удостоенной ордена Почетного легиона Франции за особые заслуги в развитии культуры и искусства.
Бреслау никогда не была замужем, но практически 40 лет ее жизни рядом была ее близкая подруга, Мадлен Зильхардт, которая унаследовала все имущество художницы после ее смерти в 1927 году в результате продолжительной болезни. Год спустя Школа Изящных искусств в Париже (в которой Луиза Катерина, по иронии, не смогла бы учиться, не выполняя сразу два требования по полу и гражданству) организовала ретроспективу работ известной художницы.
Лила Кэбот Перри (1848-1933)
Лила Кэбот родилась во влиятельной семье Бостона, что помогло ей получить блестящее образование и с детства вращаться в светских кругах: друзьями семьи являлись автор «Маленьких женщин» Луиза Мэй Элкотт, поэты Ральф Эмерсон и Джеймс Рассел Лоуэлл. Лила изучала языки, литературу, музыку и изобразительное искусство, не отдавая предпочтение чему-то одному.
Формальное образование в области живописи Лила Кэбот начала получать уже после замужества с профессором английской литературы из Гарварда Томасом Перри и рождения детей. В возрасте 36 лет она стала заниматься с портретистом Альфредом Куинтоном Коллинзом, выпускником Академии Жюлиана в Париже, а 5 лет спустя впервые познакомилась с творчеством Клода Моне, отца французского импрессионизма. Следующее лето (и восемь последующих) семья Перри провела в Живерни, где жил Моне, который стал для нее близким другом и учителем.
Популярное в то время увлечение Японией не обошло стороной и Перри, благо ее муж получил позицию профессора английского языка в университете Кэйо, в результате чего семья провела 3 года в стране восходящего солнца. Художница использовала это время для изучения японского искусства, тканей и узоров, техник работы, которые отразились и в ее творчестве.
В США Лила Кэботт вернулась уже в статусе известной и талантливой художницы: ей приходили постоянные заказы портретов и приглашения поучаствовать в многочисленных выставках. Лила писала картины в стиле импрессионизма до самой смерти в 1933 году.
Сесилия Бо (1855-1942)
Художница из Филадельфии, Сесилия Бо, считается одной из самых известных (и успешных) мастеров портретной живописи в Америке 19-го столетия. Одним из ее заказов стал портрет первой леди Рузвельт и ее дочери в Белом доме.
Сесилия выросла без матери, которая скончалась вскоре после ее рождения, и без отца, который так и не смог смириться с потерей и уехал на родину во Францию, лишь изредка навещая Сесилию и ее сестру в США.
Окончив школу изобразительных искусств в Филадельфии, Сесилия ненадолго занимается росписью керамических изделий, но быстро понимает, что подобная работа не отвечает ее амбициям. Она продолжает обучение, занимаясь с личным предподавателем, а затем арендовав студию вместе с другими женщинами для практики своей техники.
После пары лет подобных занятий, она решает посетить родину своего отца, Францию, и поступает в Академию Жюлиана в Париже, которая ей дается нелегко, но художница не сдается и успешно ее оканчивает. Вот отрывок из письма того периода времени: «Ты знаешь, я ненавижу проигрывать. У меня железная хватка».
В Париже Сесилия знакомится с импрессионизмом и перенимает некоторые его черты (например, работу на свежем воздухе, более небрежные мазки и обрезание композиций по типу фотографий), однако, остается верна классическому и, самое главное, личному стилю работы, не подражая известным мастерам того времени. Впрочем, многие все же сравнивают ее с известным художником Джоном Сингером Сарджентом.
Ее амбиции и верность искусству положили крест на замужестве и материнстве, но взамен Сесилия получила статус одной из влиятельнейших художниц 19-го века.
Быть художницей в импрессионизме не было легким занятием в 19-м веке: женщинам приходилось преодолевать многочисленные стереотипы и препятствия на своем пути. Тем более вдохновляющими примерами являются теперь их судьбы для многих других представительниц прекрасного пола, решивших идти за своей мечтой и развиваться в творческом русле.
Премия Мэри Смит, Пенсильванская академия изящных искусств (1885, 1887, 1891, 1892)
В 1888 году Сесилия Бо уезжает в Европу, где посещает парижские Академию Жюлиана и Академию Коларосси, изучает старых мастеров в музеях Англии и Италии. Среди французских учителей Сесилии Бо следует выделить Тони Робер-Флёри и Вильяма Адольфа Бугро. Художница участвовала в парижской Всемирной выставке 1889 и была удостоена её награды.
В 1900 году Бо возвращается в США; живёт и работает в Нью-Йорке, где занимается преимущественно портретной живописью по заказам известных деятелей политики и культуры. Содержит также великосветский салон.
